есть привычка появляться среди ночи? — спрашивает Трип, когда мы выходим через дверь.

Я отрицательно качаю головой.

— Нет. Никогда. Должно быть, что-то случилось.

Мое сердце колотится в груди, когда мы приближаемся к машине, а Макс даже не пытается выйти. Двигатель все еще работает, когда я подхожу к водительскому месту и заглядываю в окно. Макс навалился на руль, положив голову на руки.

Я стучу по стеклу.

— Макс? Ты в порядке? — Он не отвечает сразу, поэтому я снова стучу. — Макс? Ответь мне. Ты начинаешь меня пугать.

На этот раз Макс медленно поднимает голову и поворачивается ко мне. Я задыхаюсь и хватаюсь за горло, когда Трип рывком открывает дверь.

— Господи!

Лицо Макса распухло и покрыто кровью. Ни один дюйм его лица не остался нетронутым.

— Макс? О боже мой. Что случилось? Ты в порядке? Мы должны отвезти тебя в больницу.

Миллион мыслей проносится в моей голове, пока я жду его ответа. Очевидно, он не попал в аварию на машине, значит, с ним случилось что-то другое.

Трип залезает в машину и выключает двигатель.

— Ты можешь идти? Думаю, мы должны отвезти тебя в больницу, Макс. Ты выглядишь ужасно.

— Нет, — хрипит Макс. — Если я попаду в больницу, они захотят, чтобы я выдвинул обвинение.

Трип наклоняется и обнимает Макса за плечи, помогая ему встать.

— Кто, черт возьми, сделал это с тобой?

Макс впивается в меня налитыми кровью глазами.

— Джексон.

У меня отвисает челюсть, и я поспешно прикрываю рот рукой.

— Джексон сделал это с тобой? Почему?

Макс не отвечает, пока Трип помогает ему войти в дом. Он осторожно укладывает его на диван, а у меня продолжает голова идти кругом. Почему Джексон так поступил с моим лучшим другом? Я думала, ему нравится Макс. Казалось, они неплохо ладили. Это из-за того, что он был зол на меня?

Гнев нарастает во мне, и я борюсь с желанием запрыгнуть в машину и найти Джексона. Это неправильно. Он должен быть наказан за то, что сделал с Максом. Никому не должно сойти с рук такое.

— Холли, ты не могла бы принести полотенца и что-нибудь, чтобы вытереть кровь? Нужно посмотреть, насколько все плохо. Если ему нужно наложить швы, мы должны отвезти его в больницу, нравится ему это или нет.

Макс вздыхает.

— Никаких больниц.

Трип качает головой.

— Ничего не обещаю, приятель.

Я бегу наверх, хватаю полотенца и возвращаюсь на кухню. Аптечка под раковиной вся в пыли. В последний раз нам пришлось использовать ее, когда Грейс появилась здесь, обкуренная до полусмерти, с порезами по всему телу. Папа взбесился и стал очищать и обрабатывать все ее раны, крича на нее за то, что она пришла сюда в таком виде. Это был один из немногих случаев, когда я отчетливо помню, как он повысил на нее голос. По какой-то причине ее появление здесь, истекающей кровью, разозлило его гораздо больше, чем когда она появилась в своем обычном состоянии, выпрашивая деньги на наркотики.

Я стираю пыль и несу коробку в гостиную, где Трип сидит на кофейном столике напротив Макса.

— Ты должен сказать ей.

Я вручаю Трипу полотенца и аптечку.

— Что сказать?

Макс отрицательно качает головой.

— Ничего.

Трип, прищурившись, смотрит на Макса.

— Не делай вид, что это не имеет большого значения. Или ты ей скажешь, или я.

Страх ползет по моей спине, когда я сажусь рядом с Максом. Тот факт, что Трип знает о моем лучшем друге что-то, чего не знаю я, звучит не очень хорошо. Я беру руку Макса и кладу ее себе на колени.

— В чем дело? Я думала, мы все друг другу рассказываем?

Слезы наполняют его глаза, и когда он моргает, они текут по его лицу.

— Только не это. Я никогда не хотел, чтобы ты знала об этом.

Мое зрение затуманивается от собственных слез, и я прерывисто вздыхаю.

— Пожалуйста, Макс. Скажите мне. Мне не нравится видеть твою боль.

Макс разражается громкими рыданиями, и я инстинктивно обнимаю его и притягиваю к себе. Бросаю взгляд на Трипа. Его лицо искажено беспокойством. Я поглаживаю Макса по затылку и шепчу:

— Скажи мне.

Трип делает глубокий вдох и говорит:

— Это продолжается уже какое-то время. Джексон, по-видимому, считает забавным использовать Макса в качестве боксерской груши, когда чувствует в этом необходимость.

Мои глаза расширяются от шока.

— И как долго? И почему я узнаю об этом только сейчас?

Макс отстраняется и осторожно вытирает лицо.

— Я не хотел потерять тебя, Холл. Я знал, что ты считаешь Джексона отличным парнем, и не мог рисковать, рассказывая тебе, как ему нравится регулярно избивать меня. Я не хотел терять твою дружбу. Ты мой единственный друг. Меня бы убило, если бы ты встала на его сторону и больше никогда не заговорила со мной.

Мое сердце разрывается, я борюсь со своими эмоциями, чтобы не разразиться потоком слез. Я ужасный друг. Если это мой шанс попытаться исправить ситуацию, то я должна им воспользоваться.

— Значит, ты позволил ему продолжать измываться над тобой прямо у меня под носом и ничего не говорил? Макс, я бы бросила его и посоветовала тебе пойти в полицию, — твердо говорю я ему. — Пожалуйста, никогда не бойся говорить мне правду. Я люблю тебя. Ты мой лучший друг.

— Ты говоришь это сейчас, но если бы я рассказал тебе об этом год назад, когда все началось, что случилось бы тогда? Он так долго манипулировал тобой, что даже страшно.

Я беру со стола одно из полотенец и открываю аптечку, чтобы достать немного перекиси. Намочив уголок полотенца, начинаю отмывать лицо Макса. Как бы мне ни было неприятно это признавать, он прав. Не могу поверить, что это правда, когда прямо перед глазами у меня очевидное доказательство. Даже не могу себе представить, как поверила бы в то, что мой милый, любящий парень был таким монстром. Но нет смысла признавать это. Это не поможет никому. Нужно беспокоиться о насущных проблемах.

Макс морщится, когда я вытираю его разбитую губу.

— Мне жаль, что это случилось с тобой. Это не из-за меня?

Он хмурится.

— Когда ты позвонила и сказала Трипу, что Джексон оставил тебя там одну, во мне что-то сломалось. Я решил встретиться с ним лицом к лицу и сказать, каким куском дерьма его считаю. Он может сколько угодно обращаться со мной как с ничтожеством, но только не с тобой, Холл. Ты этого не заслуживаешь.

Слеза скатывается по моей щеке, и я качаю головой.

— И ты