class="p1">Когда стоишь на раме и следишь за мячом, то особо не проанализируешь игру, мозг другим занят, а на скамейке запасных это очень даже можно. Когда только прилетели сюда, Бердыев показывал местную газету, где писали, что футбола в СССР нет, мы двенадцать лет варились в собственном соку и окончательно деградировали. Нам в принципе нечего делать на чемпионате мира, и то, что нас наконец допустили — скорее медвежья услуга, чем милость. Потому что нас быстро сотрут в порошок.

Конечно, тренер австралийцам велел не расслабляться. Но футболисты мнение сформировали и вышли играть, уверенные, что сразу же начнут доминировать и унижать.

Вспомнились подпольные бои, когда ты выходишь на ринг, а твой противник — беззубый алкаш, который пришел за три копейки, а что побьют… Так и свои ж лупят, причем бесплатно! Естественно, рассчитываешь уложить алкаша одной левой, а он уделывает тебя на первой минуте.

Вот австралийцы и обалдели. Пока они в таком состоянии, нужно их прессовать, не давать опомниться. Их тренер понимал, в чем дело, бесновался, орал.

Надо отдать должное австралийцам, опомнились они быстро и ломанулись в атаку. Пас-пас-пас! Бегут, как танцуют. Преимущество по владению мячом, конечно, было у южноземельцев. И даже по ударам по воротам — у них. Но счёт — на табло.

Зато наша тренерская скамейка вдруг успокоилась и не гнала всех вперед, не требовала тотального преимущества. Тренеры сгрудились вокруг планшета и, поглядывая на поле, что-то там друг другу объясняли и договаривались.

В это время австралийцы добежали до наших ворот, всей толпой навалились, даже защитники чуть вперед подвинулись. Наши встали стеной, а эти принялись передавать мяч друг другу, выманивать защитников. Когда сообразили, что тактика не работает, нападающий ударил по воротам чуть ли не с центра поля. Джикия прыгнул, пытаясь отбить мяч головой, но не достал.

Акинфеев тоже прыгнул, вытянувшись в воротах, отбил левой рукой. Ахнули замершие трибуны. Вот что значит — профи высшего класса. Если сравнивать нас с Игорем, то на его стороне опыт, если отбросить мои читерские способности, он, конечно, сильнее, и доказывал это снова и снова.

Австралийцы продолжили распасовку, совершенно забыв, что у нас есть Тюкавин. Он просто налетел сзади, просто забрал мяч и ломанулся к воротам. Ему наперерез бросились защитники, наша полузащита рванула его поддерживать, а на левом фланге уже летел, опережая звук, Микроб.

И вдруг — свисток!

Что такое? Нарушение?

Перерыв. Так быстро? Хорошая ведь игра.

Бегущие футболисты остановились. Потрусили к кромке поля, где лежали бутылки с водой, принялись пить и обливаться, смывать пот с лиц, обливаться и пить. К ним подбежал Тихонов — контролировать, чтобы не переусердствовали.

Так, роняя капли с волос, парни шли в раздевалку, хотя по законам жанра сейчас кто-то должен общаться с журналистами. Валерий Кузьмич, вон, отдувается, но это тренер, а еще и футболисты нужны. У входа в подтрибунное стоял Карпин, поглядывал на меня.

— Саня! — Он сделал приглашающий жест. — Пойди скажи.

Я аж обалдел от неожиданности и брякнул:

— Что? Что я скажу?

У меня же миссия — контактировать с буржуями и пробуждать самородков. Совсем от жары мозги поплыли. Интересно, ему посоветовали меня отдать на растерзание журналистам, или так совпало, и просто хотят, чтобы парни отдохнули в прохладе, под кондиционерами?

Рядом остановился Кокорин:

— А и пойдем, — Он подмигнул мне. — Скажем, что лучших гноят на скамейке. — Видя, как изменилось лицо Карпина, он поднял руки. — Шучу я!

И вот основной состав слушает тренеров, а мне даже разогреться не дали, поставили с Кокориным под камеры, и эбонитово-черный корреспондент с большим микрофоном задавал дебильные вопросы, а улыбчивая девочка переводила на русский:

— Как вам игра?

— Хорошая игра с хорошим соперником. Силовая, много столкновений. Но мы ведём. — Я широко, по-американски улыбнулся, Кокорин тоже.

— Не кажется ли вам, что австралийская команда физически сильнее? — продолжил интервьюер.

— Нет, не кажется. — Кокорин вроде бы даже обиделся. — И у нас есть «силовой блок», так сказать. А бегунки — они всегда мельче ростом и весом.

— То есть, вы хотите сказать, что счет по игре?

— Конечно! И мы забьем еще! — сказал я по-английски и зашел в раздевалку под аплодисменты и общие крики восторга — хоть немного прохлады хлебнуть.

— Да ты артист! — оценил Денисов, переодевающийся в сухую форму; та, в которой играли, пропиталась потом.

— Мы теперь тебя регулярно ставить на ответы будем, — сказал Карпин, вошедший следом за мной, встал под кондиционер, закрыл глаза, и на его лице отобразилась крайняя степень блаженства.

— Тренер! Ну! — возразил я.

— Шутка, шутка. Всем достанется, — пообещал Карпин, не открывая глаз.

Специального разбора игры не было. Пара замен — чисто по позициям. Укрепили центр полузащиты, поменяли правого крайнего, набегавшегося, «наевшегося». Думал, Микроба заменят, но нет, оставили и велели играть, как и в самом начале. Задачу поставили — не дать забить противнику.

Как сказал главный тренер, так и играли, когда вышли на поле.

Австралийцам приходилось нагнетать, носиться, жать, чаще бить… А это очень утомительно. Особенно, когда мяч в ворота упорно не идет, когда там на ленточке — Игорь.

Примерно к середине второго тайма эта усталость сработала. Постепенно мяч перешел к середине поля, и уже там толкались, отбирали друг у друга и пытались фирменной техникой удивить…

В теннисе это называют «ровно». Вот ровно у нас и стало.

Поначалу — ровно. А потом Игорь, поймав очередной мяч, с ноги запулил его за середину поля по центру. И там понесся Дзюба — он здоровее любого полузащитника, но скорость у него, конечно…

А-а-а! Мяч двигается быстрее, чем бежит футболист — это с детской спортшколы вдалбливают в головы! Пас направо. Правый край, оказавшийся выше атакующего полузащитника, обработал мяч, и красиво по крутой дуге загнал его к углу штрафной. А там Антон Зиньковский! Сходу своей рабочей левой — аж зазвенело надо полем!

Мяч красиво обогнул вытянувшего руки австралийского вратаря и вошел четко в правый верхний угол ворот. Есть!

2:0! И вариантов — никаких!

Взревели трибуны. Наши кинулись качать героя, воздевшего руки. Ай, Антон, ай, красавец!

Похоже, сегодня в Союзе будут до утра народные гуляния!

Еще я заметил, что, в отличие от товарищеских и прочих матчей, сегодня на поле практически не было грубости и наглости. Даже если задевали по ногам — что наши, что не наши —