По ночам снова сижу на камне-валуне и смотрю на блики, падающие с гор, и на звезды. И пока луна еще не взошла, темнота вымывает как решето самое главное.

Осень пришла. Ветер уже все расставил, размел по своим местам. Все упаковки, сброшенные с пригорка, обертки от печенья собраны и сожжены в кострах. Ветер уже холодный, он раскачивает деревья, разбивает мои двери по ночам, только ближе к полуденному солнцу все сходит на нет и затихает. Пятеро собак, которым я не даю имена, всегда со мной.

Иногда он присылает мне короткие письма. В них... странные обрывки человеческого и родного «Сегодня пошел дождь, я проснулся и мне было очень одиноко. Когда ты приедешь. Ты здесь?»

Я не пишу где я.

Я где-то далеко и скрыта от мира.

Я все еще не могу заблокировать его в почте, но никогда не отвечаю на письма. Я возвращаюсь к жизни. Когда упала надо подниматься — это закон йоги.

В Индии есть традиция паломнических походов. Мы идем по горам, мы идем босыми, мы идем, преодолевая трудности. Приходя в святилище, мы касаемся священного камня. Камень увидел нас. Мы коснулись камня. Встреча с камнем — внутренняя алхимия, об этом нельзя рассказать руками, словами...

Для этого нужно путешествовать.

Палаточный лагерь в горах Кашмира переполнен звуками. Рой — липкий рой мух, воздух — когда его вдыхаешь слишком плотно, то ощущаешь всю палитру вкусов земли. Запах лошадиного навоза вращается ветром по кругу.

В середине ночи, звуки — как люди. Они проникают в мою палатку. Кто-то приходит из паломничества, кто-то возвращается. Ночь переходит в утро без промежутка на тишину. Перед рассветом начинается дождь, громкие раскаты грома. Люди покидают лагерь, несмотря на непогоду. Новая полоска голосов и образов. Гроза, между сном и явью такая громкая. Я пытаюсь провалиться в сон — ничего не получается. В моем уме поднимается другая гроза. Я спрашиваю себя: зачем мне это?

Ум всегда советует убежать, передумать, остаться там, где комфортно, остаться в безопасности. Если бы не какая- то третья, высшая сила, не было бы Индии, не было бы сейчас Кашмира. Притяжение такое сильное, оно исходит не из ума, оно приходит из будущего. И если в будущем свет, то свет и в настоящем.

Ранним утром десятки людей. Поверх их одежды дешевые прозрачные дождевики-пакеты. Их продают прямо здесь, повсюду. Дождевики и бамбуковые палки по 20 рупий. Когда вы возвращаетесь обратно, в базовый лагерь для паломников Амарнатха, вы можете продать их обратно продавцу лавки, вернув половину цены.

С полчаса я обездвиженная. Завернувшись в плащ как у других, накинув его на плечи, я раздумываю:

«А не вернуться ли обратно?»

Какой же липкий ум.

Каждые полчаса отсюда отходят обратные автобусы: от базового лагеря обратно в Пахалгам, где начинается курортная зона Кашмира — отели, рестораны, даже бары, а здесь и дальше больше ничего. Серые, слившиеся с дождливым небом горы. Скалы с блестящими линями. Долгие пологие ущелья Каракорума.

Погода в этих горах непредсказуема. Возможно, пойдет дождь, возможно — снег.

Горизонт изрезан вершинами. В нем то падает, то поднимается тропа к священной пещере Шивы.

Паломники — маленькие, слившиеся в ручей фигуры — идут один за другим, почти без расстояний. Рядом с нами граница с Пакистаном. Здесь волнения, здесь терроризм, недавно здесь была война. От этого, по всей длине паломнической тропы, военные посты и лагеря. Они проверяют документы и осматривают содержимое наших сумок.

Принято считать, что дорога в Амарнатх очищает от грехов и дает счастье. Счастье не в вещах, счастье в покое. Я делаю первый шаг в направлении Амарнатха. Теперь и здесь — только монотонность неизвестного пути снизу наверх.

Резкий подъем высоты, резкий перепад температур, вдруг среди солнца и теплого ветра — дождь, а потом мороз и все заново тает. В воздухе запах свежей горной породы. Травы, фрукты, а потом ничего — только снег и снег, черный, смешанный с грязью дороги.

По пути, на привалах, истории и легенды о Шиве. Кто-то начинает, а другой хочет продолжить. Женщины и мужчины согнулись у огня, сидят, закутавшись в платки и одеяла. Все мы сливаемся в этой одежде — лишаемся пола.

По пути к пещере в Амарнатхе Шива оставляет всех своих вечных спутников: быка Нанди в Пахалгаме, Луну в Чанданвари. На берегу озера Ананта-Шеша он выпускает своего змея — Шеша. В Махагунах Парват он оставляет своего сына — Ганешу. В Панджитани он оставляет все пять первоэлементов: землю, воду, воздух, огонь и пространство (эфир). Как символ принесения в жертву земного мира, Шива совершает свой танец Тандавы.

В пещере Амарнатха он посвящает Парвати в тайну бессмертия. Никто не должен его услышать — ни небожители, ни животные, ни люди — не имеют вечной жизни.

Шива говорит, а из его слов рождается реальность. Голуби, привлеченные этой энергией, прилетают к пещере. Голуби остались здесь по сей день — среди снега и ветров. Кто их кормит, когда здесь нет людей, когда мороз?

Люди в Индии верят в легенды. Они собирают их и раздают как пищу всякому встречному. И легенда льётся, принимает форму дороги.

Паломников доставляют на носилках, на лошадях, даже вертолетами. Всюду, по кругу, вытянутые в линию лагеря с бесплатным прасадом — горячей едой для «ятри» — идущих в паломничество. «Вы можете есть все, что хотите, сколько угодно — это бесплатно».

Дорога среди величественных, серых, лишенных растительности скал. Это не живописные Альпы, это не нежные луга Северной Индии. Это холод, безжизненность и тишина. На высоте четыре тысячи метров приходит усталость. Палатки уже расставлены, часть из них служит для ночлега. Всюду проведено электричество. Справа от огромного лагеря длинная линейка платных бань. Ведро горячей воды и второе, чтобы ее разбавить. Душ в горах — непомерное расточительство, лучше отдаться суровой стезе путешественника.

Мы пересекаем границу, дорога становится уже. Снег идет и тут же тает. Впереди, передо мной, двое молодых людей одетых в спортивную темно-синюю форму. Они ведут под руки бабушку. Кажется, ее почти нет — такая она хрупкая и тонкая. Ближе к «финалу» ятры люди покупают корзины с фруктами. Финики несут для Шивы, красные розы — для Парвати. Благовонья — в подношение духам. Духи любят сладкие запахи — сандал или мяту.

Рядом со мной улыбающийся молодой парень в оранжевой одежде отреченного — садху. Он обгоняет меня, но затем возвращается обратно.

— Трудно? — спрашивает он. — В йоге ничего не может быть без труда! Это только в самсаре можно наслаждаться комфортом... Россия?.. Я читал книгу «Мать» Максима Горького. Я и сам написал книгу, но потерял ее. Я помню ее наизусть, она, моя книга, в моей голове.

— О чем твоя книга? — спрашиваю я.

— О путешествиях, о музыке. Там столько историй — плохих и хороших! Я всегда притворяюсь глупее, чтобы посмотреть на природу человека. Я притворяюсь дураком, чтобы посмотреть, как далеко зайдет человек, чтобы меня обмануть, — смеется он. — Однажды, я сидел на берегу реки и ко мне подошел человек. Он начал заговаривать меня — убеждать пойти с ним. Я притворился, что поверил ему и пошел за ним. Он привел меня в госпиталь. Он хотел забрать мои органы на трансплантацию. Я шел за ним, понимая, что он хочет сделать, я хотел понять, как далеко он зайдет. Как далеко может зайти человек в творении зла?