и непредсказуемым. В отсутствие гарантий пожизненной занятости и стабильного карьерного роста у работников нет особых стимулов к тому, чтобы хранить лояльность и доверять своим боссам, коллегам и корпоративным нанимателям. Сеннетт диагностирует существование во все большей степени потерянной рабочей силы, неспособной налаживать социальные взаимоотношения, составляющие основу полноценной стабильной социальной идентичности.

Несмотря на то что такая линейная, преимущественно мужская модель никогда не была настолько типичной, как утверждает Сеннетт, он прав в том смысле, что прежний контракт между трудом и временем оказался разорван[207]. Историческая тенденция к сочетанию оплачиваемого труда с социализированным производством исчезает. Мало кто на протяжении всей своей трудовой жизни занимается одним и тем же делом, а продолжительность работы на одном месте стала короче, чем в прошлом поколении. Трактовка Сеннетта находит широкий отклик у лиц свободных профессий и представителей менеджмента, сталкивающихся с разрушением надежной бюрократической карьеры и перекладыванием рыночных рисков и ответственности на самих индивидуумов. Символом этого сокращения промежутков времени служит распространение систем управления эффективностью (performance management systems), в рамках которых оценивается текущая работоспособность индивидуума без оглядки на его трудовую биографию. Подобные эпохальные сдвиги в окружающей нас культуре внушают нам ощущение схлопывания времени.

В этой главе рассматривался вопрос, каким образом информационные и коммуникационные технологии влияют на восприятие времени в процессе работы. Однако одно из главных обвинений, предъявляемых ИКТ, сводится к их способности заставлять работать людей в те моменты времени и в тех местах, которые традиционно были ограждены от работы. Согласно опросам Исследовательского центра Пью, для выполнения трудовых задач сетевые работники пользуются цифровыми устройствами в самых разных социальных сферах, включая круг семьи[208]. Мы подробно рассмотрим утверждение об этом так называемом стирании границ между личным и рабочим временем в главе 6. Но сначала мне бы хотелось поговорить о влиянии техники на домашний труд. Если дефицит времени связан не только с техническими изменениями, но и с совместными требованиями работы и семейной жизни, то время, истраченное на домашние дела, является ключевым фактором, вызывающим у людей ощущение измотанности.

Глава 5

Время и быт

Стиральная машина изменила мир больше, чем его изменил интернет.

Чхан Ха Джун. 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм

Технические достижения привели к перевороту в сфере быта. Не будет преувеличением сказать, что промышленная революция произошла в стенах дома, что «замена таза для стирки на стиральную машину — событие не менее эпохальное, чем замена ручного ткацкого станка на механический ткацкий станок»[209]. Как и в других сферах, возможность того, что техника способна избавить людей от монотонных дел, отнимающих много времени, служила источником немалого оптимизма.

Многие экономисты и социологи утверждали, что женщины получили возможность выйти на рынок труда именно благодаря экономии времени, которую обеспечивает бытовая техника. Например, Чхан Ха Джун считает, что такие бытовые устройства, как стиральная машина, были революционными в том смысле, что они освободили женщин от выполнения утомительных домашних дел и устранили необходимость в домашней прислуге[210]. Хотя такие аргументы могут тяготеть к технологическому детерминизму, они звучат свежо в том смысле, что наделяют значением то, в чем все обычно видят лишь обыденные предметы домашней обстановки.

Эта глава посвящена взаимоотношениям между бытовой техникой и временем, которое уходит на выполнение домашних дел (вопрос об ИКТ будет в целом рассмотрен в следующей главе). В частности, мы постараемся выяснить, почему устройства, теоретически предназначенные для экономии времени, не справляются с этой задачей, а в некоторых случаях лишь увеличивают время, необходимое для выполнения соответствующих дел.

Бытовая техника по большей части не охвачена научным дискурсом об ускоряющемся обществе, и это в какой-то мере связано с выпадением из этого дискурса домашней работы. Однако, как мы видели в главе 3, представление о том, что жизнь становится все более напряженной, связано главным образом с распространением семей с двумя кормильцами, которых работа лишает времени для выполнения домашних дел и ухода за собой и детьми. Любая дискуссия о домашней работе одновременно является дискуссией о гендерных ролях и взаимоотношениях. Поэтому тема гендерных различий, связанных с восприятием и нехваткой времени, будет подниматься на протяжении всей этой главы.

Сначала мы рассмотрим механизацию домашней работы с исторической точки зрения, а затем разберем выдвигавшиеся современниками аргументы о влиянии технических инноваций на составление графика домашних дел в домохозяйствах. Мы изучим причины, по которым бытовая техника, призванная экономить время, такая как стиральные машины и микроволновые печи, с большим успехом обеспечивает сдвиг дел во времени, чем сокращает время, затрачиваемое на домашнюю работу. Как мы уже отмечали, изменение культурных ожиданий в отношении родительских обязанностей указывает на периферийное влияние техники. Однако сейчас мы в первую очередь займемся родственным вопросом, каким образом домашние дела и бытовая техника переплетаются с гендерной идентичностью. То, каким образом мужчины и женщины делят между собой время, проводимое дома, и выполняемые домашние дела, находит выражение в чувстве измотанности, ощущаемом ими по-разному. Наконец, мы рассмотрим культурные фантазии, окружающие цифровой дом будущего, и покажем, каким образом в них отражаются умонастроения их создателей.

Индустриализация быта

Как были связаны друг с другом технические достижения в экономике и в быту? В какой степени новая техника «индустриализировала» быт и совершила переворот в сфере домашней работы? Почему, невзирая на крупномасштабные технические новшества в быту, такие как водопровод, газовые и электрические плиты, центральное отопление, стиральные машины и холодильники, исследования показывают, что на домашнюю работу в индустриальных странах по-прежнему приходится примерно половина всего рабочего времени?[211]

Согласно традиционным представлениям, силы технических изменений и рост рыночной экономики последовательно лишали домохозяйства той роли, которую они играли в производственной сфере. Классическая формулировка этой позиции содержится в функционалистской социологии семьи Толкотта Парсонса и Роберта Бейлса[212], которые утверждают, что индустриализация удаляла различные функции из семейной системы, в итоге оставив на ее долю одно лишь потребление. По мнению Парсонса и Бейлса, функция жены-матери сводится к первичной социализации детей и стабилизации взрослой личности; тем самым она приобретает преимущественно экспрессивный или психологический характер по сравнению с инструментальным мужским миром «настоящей» работы. В более общем плане считается, что современная техника ликвидировала или сделала менее трудоемкой почти всю работу по дому, которую выполняли женщины, тем самым позволив им выйти на рынок труда. В глазах большинства комментаторов история домашней работы сводится к истории ее ликвидации.

Хотя индустриализация действительно преобразила быт, главными изменениями в структуре домашней работы на