Ему почему-то вдруг вспомнился Черкес. Засел у него в голове и никак не желал оттуда выходить. С Черкесом он четыре года топтал иркутскую зону, хлебнули тогда всякого дерьма по полной баклажке… Не сказать, чтобы были близкими корешами, но когда вышла разборка с дагестанцами, Черкес конкретно подписался за него, выручил, можно сказать. А потом… Потом, спустя несколько лет, они неожиданно пересеклись в Тиходонске. Душевно так посидели, выпили. Черкес расслабился и сболтнул одну вещь, которую ему не следовало говорить. О бабах. Леший пересказал потом это Лису, знал, что тот землю роет, ищет серийного насильника. И Черкеса взяли… А потом он бежал, и была «правилка» в резиденции Креста, где Черкес объявил, что Леший — сука и стукач. Много было хая и криков на той «правилке», и все без толку, поэтому Крест в конце концов постановил решить спор кровью, то есть в честном поединке. Дали им по штырю, поставили в круг… и Леший «ростовским ударом» в три секунды мочканул Черкеса, тот даже понять ничего не успел. Стоял — и упал с проткнутой печенкой. Объявил тогда Крест, что все обвинения снимаются, что Леший, то есть Клоп, — честный вор и все такое…

«Хрен там честный», — думал Леший, вжимаясь лбом в забрызганное осенней грязью стекло. Черкес был прав. А он его сдал и убил. Правда, сделал это ради Лиса. А Лис, как было справедливо замечено, никогда не бросал его в беде. Никогда. Но…

«Вот сдал бы он кого-нибудь из своих ради меня? — подумал вдруг Леший. — Какого-нибудь дружка-опера, с которым под пули ходил и водку пил — сдал бы?»

За стеклом автобуса убегала прочь серая лента дороги, перестраивались автомобили, мигали огни светофоров. Некоторое время, пристроившись в хвост автобусу, ползла крохотная учебная «ока» — Леший видел лицо искаженное напряжением девушки-курсанта за рулем, даже не понять — симпатичное оно или не очень. Потом «ока» отстала, ее место заняла большая роскошная машина, Леший даже не знал, как называется эта марка. Какой-то мужик там, вальяжный, уверенный в себе, тарахтел по телефону и скалился во всю варежку, придерживая руль двумя пальцами. Леший всмотрелся — да это же Лис! Ну, или очень похож, во всяком случае. Он приподнял руку, махнул ему. Мужик за рулем не прореагировал, продолжая говорить в трубку. Нет, ну один в один Лис… И куртка кожаная, как у него… Хотя, по идее, Лис должен был давным-давно уехать отсюда, у него ведь машина где-то рядом со свалкой была припаркована, а Леший пока шел к остановке, пока на автобусе этом тянулся…

«Может, он следит за мной?» — мелькнуло вдруг в голове у Лешего.

Он сразу убрал руку. Но в этот момент мужик в машине придвинул голову к лобовому стеклу и, прищурившись, посмотрел на него. Леший невольно отпрянул.

Это был не Лис.

Лис подстрижен наголо, а у этого какой-то хохолок на голове… И рожа потолще. И вообще… Сейчас Лешему даже трудно было представить, как он мог принять этого «бобра» за лихого мента.

— …Ваш билет, мужчина!

Его довольно бесцеремонно тряхнули за плечо. Леший обернулся. Полная контролерша в форменной жилетке стояла перед ним, буравя злыми маленькими глазками.

— Или тебе особое приглашение нужно, папаша? — Рассмотрев помятое лицо Лешего, она с легкостью перешла на «ты». — А то милицию вызову, живо в чувство приведут!

И тут Леший в самом деле пришел в чувство. Даже настроение поднялось. Он попал в привычную для себя среду, ситуация не требовала от него мучительного выбора — все было и так предельно ясно. Леший хищно оскалился, блеснув стальной фиксой.

— Ну, что лупетками на меня брызгаешь, шкура барабанная, чума ты бубонная? — презрительно бросил он, отпуская поручень и грудью надвигаясь на контролершу. — Чего в пупырек лезешь? В ломбард меня сдать нацелилась, бардачница? А живчика сглотнуть не хочешь, а?

Контролерша открыла от неожиданности рот и отступила на шаг, отдавив кому-то из пассажиров ногу.

— Че…Чего ты сказал? — пробормотала она.

В салоне смолкли разговоры, и даже двигатель автобуса как будто стал работать тише. Леший, которого мгновение назад можно было принять за прибитого жизнью бомжанутого мужичка, вдруг преобразился. Он приосанился, вскинул голову, он улыбался в лицо контролерше широкой акульей улыбкой, и тем страшнее было выражение вымороженных остекленевших глаз — именно так, по мнению присутствующих, должны выглядеть глаза убийцы.

— А ну, спрячься в топку! — гаркнул он, оттесняя контролершу вместе с пассажирами в глубь салона и одновременно приближаясь к выходу.

— Под нары загну! Шнифты выну! Зафингалю! Доверху уложу, корова жирная, клизма парафинная, мухомолка!

Автобус подъехал к остановке, двери открылись. Леший выскочил наружу и громко, от души, рассмеялся. Обернулся, махнул рукой прильнувшим к окнам пассажирам и пошел своим путем.

Через четверть часа он подходил к «Мелехов-Клубу». Из будки рядом со шлагбаумом навстречу ему выскочил молодой охранник.

— Что за дела, Васильич? — крикнул он Лешему. — Говорил, на сорок минут, а сам на полдня пропал! Я что, париться тут за тебя должен?

Леший молча вошел в будку, скинул свою куртку и напялил другую, форменную, с надписью на спине «Охрана».

— Чтоб последний раз было, понял? — продолжал отчитывать его молодой. — А то доложу начальнику, будет тебе под жопу ногой и… и… и до свиданья…

Леший обернулся к нему и несколько мгновений сверлил глазами, пока охранник не захлопнулся. Потом сурово и внятно произнес:

— Нишкни, дятел. Раз стуканешь, потом всю жизнь мозги набекрень, понял?

Вытолкнув напарника, Леший запер дверь и уселся перед окошком будки. Через минуту к шлагбауму подъехал длинный «мерседес», белый и чистенький, словно только что из мойки. На втором ряду, за мордатым водителем в темном костюме, сидели две ослепительно красивые девушки. Водитель повернулся, вопросительно глянул на Лешего: в чем дело? почему не открываешь?

Леший опомнился и нажал кнопку. Шлагбаум пополз вверх, белый «мерседес» проехал на территорию клуба.

* * *

Насчет Лиса Леший действительно обознался. Тот никуда не уехал, а продолжал работать. Не снимая свой маскарадный наряд, он прошел в небольшой запущенный сквер на набережной и стал раздвигать палкой кусты, будто искал бутылки. Самое смешное, что действительно нашел две.

— Дергай отсюда, бомжара, — раздался сзади грубый голос с блатными интонациями, который Лис узнал сразу.

— Сам дергай! Это моя территория, — сипло огрызнулся он. И повернулся.

Сзади стоял человек, похожий на питекантропа. Низкий скошенный лоб, расплющенный нос, большой рот с толстыми губами, лупатые наглые глаза. Только одет он был не в шкуры, а рабочий комбинезон с перекрученными лямками с оттопыренными карманами, под которым виднелась выцветшая клетчатая рубаха, расстегнутая на груди.

— Чё ты сказал, фофан?! Ты кому сказал? — питекантроп вытянул руки с хищно извивающимися, живущими каждый своей жизнью татуированными пальцами. — Я тебя задушу и в Дон брошу!