– Ты успела и по второму этажу пройти?

– Ну, я заходила в комнату, смотрела по сторонам, потом – уходила.

– Давай-ка еще раз осмотрим. – Артур потеснил Лилию в проходе и поднялся на второй этаж.

Широкий холл второго этажа выводил к четырем дверям и узкому коридорчику, в конце которого была лестница на третий этаж. Окна здесь не были забраны импровизированными ставнями, и солнечный свет беспрепятственно проникал в дом.

Одна из спален явно принадлежала чете Купер: двуспальная кровать, огромный шкаф, трюмо, даже коврик на полу – все это создавало впечатление жилой комнаты, что и отличало ее от прочих помещений на этаже.

В двух комнатах было почти пусто: одна из них явно использовалась как рабочий кабинет – кроме огромного стола и стула рядом с ним Куперы ничего не оставили непрошеным гостям. Вторая же комната была подобием гардеробной – дверцы многочисленных шкафов были распахнуты настежь, являя миру пустые полки. Артур и Лилия исследовали все углы и щели во всех трех комнатах, но так ничего и не нашли – пусто было и под кроватью, и под шкафами, и даже в корзине для бумаг.

– Тут, наверное, гостевая спальня, – прокомментировала Лилия обстановку последней комнаты.

Единственный шкаф здесь также был пуст; пустыми же оказались и ящики небольшого стола и полки в прикроватной тумбочке.

– Интересно, обои они с собой забрали? – спросил Артур, рассматривая голые стены. – Зачем было их сдирать здесь, но оставлять в других комнатах?

Он поднял с пола кусочек бумаги.

– Темно-синие, – сообщил он. – Никогда таких не видел. Не то чтобы я был экспертом по обоям, но такой цвет… Не важно. Пора уходить. Давай быстро осмотрим третий этаж.

Он скомкал обрывок обоев и кинул его под кровать.

– Артур! – Лилия неодобрительно покачала головой и полезла доставать обрывок. – Вдруг это важно? Эти обои – единственное необычное, что мы пока нашли.

– С чего ты взяла, что кусок бумаги – что-то необычное?

– Ты только на него и обратил внимание. А я вообще ничего не нашла.

– Пусть мусор здесь и остается. Может быть, Куперы сами и напечатали эти обои в своей типографии. Примерили – не подошел цвет. Порвали и выкинули…

– М-м-м, Артур. – Лилия вылезла из-под кровати. – Дай-ка мне фонарь.

– Осторожно, на окна не наводи.

Лилия что-то пробурчала в ответ из-под кровати, а затем уселась прямо на пол.

– Ничего, – расстроенно проговорила она и, снова включив фонарь, стала водить им по полу. – Ты подо всю мебель залезал в доме?

– Да. Послушай, я думаю, здесь ничего нет. И обои могли снять много лет назад и не заходить в эту комнату. Пойдем дальше.

Лилия отмахнулась и полезла под стол.

– Смотри, – сообщила она, поднимаясь.

На ее ладони лежала серебряная сережка в форме кольца. Девушка вытащила из сумки альбом и быстро его пролистала.

– Вот, вот, у него такая же была серьга. – Она ткнула пальцем в портрет мальчишки.

– Странно. – Артур разглядывал портрет. – Но серьга могла тут взяться откуда угодно.

– Да нет же, Артур! Он был здесь!

– Послушай, я верю тебе, не нужно мне ничего доказывать. Но все происходящее может быть и простым совпадением. Вот-вот случится восстание, люди всего боятся. Восемь человек написали тебе неверный адрес, еще пятеро сбежали. А серьгу здесь обронили давным-давно.

– Или люди пропадают в Городе! А лорды-советники молчат об этом, полиция молчит. Что, если их больше, тех тринадцати человек, которых я нарисовала?

– Лилия, мы на необитаемой планете находимся, вокруг Города огромная стена. Впрочем, если людей все же похищают, то это очень, очень плохо. Это значит, что наше восстание как нельзя вовремя.

– Ты о чем, Артур? – поймав его замерший взгляд, спросила Лилия.

– Нет, ничего. – Он встряхнул головой. – Так или иначе, ты не могла одна это заметить. Если бы у Куперов в доме жил кто-то, а потом пропал, хотя бы соседи забеспокоились бы. Можно напугать родных, но заставить молчать целую улицу, всех друзей и врагов невозможно.

– Если только их всех не заставили замолчать, а самих Куперов – еще и бежать отсюда.

– Глупости. – Артур забрал у Лилии серьгу и кусочек обоев. – Я проверю то, о чем ты говоришь, – съезжу на юг и покажу ее Куперам. Но и только. Пойдем – остался третий этаж.

Впрочем, ничего более интересного они так и не нашли в оставшихся двух комнатах и на чердаке.

Было десять часов утра, когда они снова оказались на улице позади дома.

– Лилия, мне действительно кажется странным исчезновение такого количества человек… – заговорил Артур, когда дверь за ними закрылась.

Они находились в опасной близости от Храма, вокруг сновали полицейские, готовившиеся к нападению толпы, а потому пробираться на юг им предстояло снова дворами и переулками.

– Я понимаю, Артур. Да это и правда может быть совпадением. На тринадцать пропавших приходится одиннадцать человек, которых я нашла в итоге. Скорее всего, он даже и не жил здесь, этот мальчишка.

– Обещаю, мы найдем его, когда все закончится.

Он попытался улыбнуться, но тревожные мысли о расщепителе, метавшиеся в его голове, исказили улыбку, сделали ее чересчур вымученной. Он отвернулся и зашагал по переулку в сторону видневшейся вдалеке стены.

– Прости, но сейчас я не могу заниматься пропажей людей. У нас так много дел, – внезапно заговорил он. – Но, когда все закончится, обещаю, я разберусь.

– Понимаю. Прости, что отвлекла тебя. Артур, куда мы теперь идем?

– В чайную. Там меня уже ждут, наверное.

– А я…

– Там будет Джамал, заберет тебя.

– Не нужно меня забирать, – попыталась возмутиться Лилия, но Артур не слушал ее, быстро вышагивая по переулку и размышляя о чем-то своем.

– Нужно будет проехаться в вагончике, – внезапно сворачивая из переулка на широкую улицу, сообщил Артур.

Когда громыхающая конструкция тронулась от остановки, Артур отвернулся от полудюжины пассажиров, столпившихся в середине вагона, и уставился в окно. Лилии ничего не оставалось, как встать рядом и начать разглядывать пролетавшие мимо них городские пейзажи. Которые, к слову, были безрадостными. С каждым днем Город делался все мрачнее и неприветливее.

Лилия заметила, что первыми с улиц пропали зазывалы крошечных магазинов, владельцам которых не хватало денег на вывески, – так Город оглох на одно ухо. Затем расползлись по норам нищие и попрошайки – вернулись к стене, в свои бараки, и Город ослеп на один глаз. Следом стремительно начали редеть толпы прохожих, а шаг их начал ускоряться – им стало не до разговоров, не до сплетен, – и Город онемел.