В последнее время некоторые градостроители, самый известный из которых — Реджинальд Айзекс из Гарварда, дерзко задались вопросом: имеет ли понятие окрути в большом городе какой-нибудь смысл вообще? Жители больших городов, говорит Айзекс, очень мобильны. Сфера их выбора в отношении работы, дантиста, прогулок, друзей, магазинов, развлечений, а в некоторых случаях и школ для детей — весь город. В большом городе, по словам Айзекса, человека не сковывает и не должен сковывать провинциализм округи. Разве смысл больших городов не в широте выбора, не в богатстве возможностей?

Разумеется, это так. Более того, именно эта подвижность использования и выбора служит фундаментом большинства культурных и иных специфических начинаний в крупных городах. Потому что эти города предоставляют громадный резервуар талантов, материалов и потребителей, создают предпосылки для необычайного разнообразия инициатив, причём не только в центральных деловых районах, но и в других местах, которые в состоянии предложить что-то особенное и располагают для этого человеческим потенциалом. Черпая из громадного резервуара большого города, эти инициативы, в свой черёд, увеличивают доступный горожанам выбор рабочих мест, товаров, развлечений, идей, контактов, услуг.

Какие бы роли ни играла (или отказывалась играть) округа в большом городе, какую бы пользу (подлинную или мнимую) она ни приносила, её свойства не могут идти вразрез со всеобъемлющей городской мобильностью и текучестью способов использования городской среды, не нанося экономического урона городу, часть которого она составляет. Отсутствие у такой округи как экономической, так и социальной самодостаточности естественно и необходимо просто-напросто потому, что она существует внутри большого города. Айзекс прав, приходя к выводу, что понятие округи в большом городе бессмысленно, — если только понимать её как замкнутую в какой бы то ни было значимой мере единицу, сотворённую по образцу округи в маленьком городе.

Но при всей органически присущей округе в большом городе экстраверсии отсюда вовсе не следует, что жители больших городов могут каким-то волшебным образом обходиться без неё вообще. Даже самому урбанизированному горожанину небезразлична атмосфера улицы и района, где он живёт, как бы ни был велик для него выбор целей и занятий за их пределами; люди в больших городах в подавляющем большинстве очень сильно зависят от своей округи в повседневной жизни.

Предположим, что соседи по такой округе, как часто бывает, не имеют между собой фундаментально ничего более общего, чем проживание на одном клочке земли. Даже в этом случае, если им не удаётся управлять этим клочком как следует, клочок приходит в упадок. Не существует такой невероятно энергичной и всевидящей внешней силы, такого «они», чтобы взять на себя функции местного самоуправления.

Да, округа в большом городе не должна соблазнять своих обитателей искусственной жизнью на манер малого города или деревни, и те, кто ставит такую цель, ведут себя глупо и разрушительно. Но она должна предоставлять определённые возможности для цивилизованного самоуправления. В этом суть проблемы.

Рассматривая округу в большом городе как орган самоуправления, я вижу пользу лишь в трёх её видах: 1) город в целом; 2) уличная округа; 3) крупный район размером с город средней величины, насчитывающий в очень большом городе 100 000 или более жителей.

Каждый из трёх видов округи имеет свои функции, но при этом они сложным образом взаимодействуют и дополняют друг друга. Невозможно сказать, какой из них важнее. В любом городе для устойчивого успеха необходимы все три. Вместе с тем я считаю, что какие-либо иные виды округи, помимо этих, только мешают, затрудняя или делая невозможным успешное самоуправление.

Начнём с самого очевидного — с крупного города в целом, который, впрочем, редко называют округой. Думая о составных частях города, мы никогда не должны забывать про это «вышестоящее» сообщество. Из этого источника приходит большая часть государственных денег, даже если в конечном счёте они идут из федеральной казны или казны штата. Здесь принимается большинство административных и стратегических решений, хороших и дурных. Здесь общее благо часто вступает в острейшее противоречие, явное или скрытое, с противозаконными или разрушительными интересами.

Кроме того, на этом уровне возникают специфические сообщества заинтересованных лиц и инициативные группы. Округа, равная всему городу, — вот место, где люди, испытывающие особый интерес к театру, музыке или другим видам искусства, находят друг друга, в каких бы районах они ни жили. На этом уровне горожане, посвятившие себя определённой профессии или виду бизнеса, или же обеспокоенные некой проблемой, обмениваются идеями и порой предпринимают действия. Профессор П. Сарджент Флоренс, британский специалист по городской экономике, пишет: «Мой личный опыт говорит, что, если не брать в расчёт такие особые заповедники для интеллектуалов, как Оксфорд и Кембридж, для того чтобы иметь двадцать-тридцать знакомых с родственными интересами, мне необходим миллионный город!» Звучит, конечно, несколько снобистски — и тем не менее профессор Флоренс высказал здесь важную истину. Вполне естественно, ему хочется, чтобы он и его знакомые понимали друг друга. Когда Уильям Керк из Юнион Сеттлмент и Хелен Холл из Генри-стрит Сеттлмент — работники нью-йоркских социальных учреждений, отстоящих одно от другого на мили, — встречаются с людьми из журнала Consumers' Union чья редакция отстоит от их мест работы опять-таки на мили, с исследователями из Колумбийского университета и с попечителями некоего фонда, чтобы обсудить вред от ростовщиков, по совместительству торгующих в рассрочку, конкретным жителям и всему сообществу в жилых массивах для малообеспеченных, участники разговора понимают друг друга и, более того, могут соединить свои специфические знания с определёнными денежными средствами, чтобы получше разобраться в проблеме и найти способы её решения. Когда моя сестра Бетти, домохозяйка, участвует в разработке плана, по которому в манхэттенской государственной школе, где учится один из её детей, англоязычные родители помогают с домашней работой детям иммигрантов, не владеющих английским, и план работает, сведения об этом распространяются по всей заинтересованной округе, каковой является весь город; в результате однажды вечером Бетти оказывается далеко от дома — в бруклинском районе Бедфорд-Стайвесант, где разъясняет план десяти председателям местных родительско-педагогических ассоциаций и сама узнает кое-что новое.

Полнота крупного города, позволяющая возникать сообществам людей со специфическими интересами, — очень ценное его качество, возможно, ценнейшее из всех. В свою очередь, к числу того, в чем нуждается городской район, принадлежат люди, входящие в политические, административные и специализированные сообщества в масштабах целого города.

В большинстве наших крупных городов мы, американцы неплохо справляемся с превращением всего города в полезно функционирующую округу. Люди со сходными или дополняющими друг друга интересами довольно легко находят друг друга. Как правило, наиболее эффективно это происходит в крупнейших городах (за исключением Лос-Анджелеса, несостоятельного в этом отношении, и имеющего довольно жалкий вид Бостона). Более того, высшие руководители крупнейших городов, как убедительно показывает Симор Фридгуд из журнала Fortune в статье «Взрывающийся большой город», во многих случаях достаточно компетентны и энергичны, как бы трудно ни было это предположить, глядя на социальную и экономическую ситуацию в бесчисленных упадочных мелких подразделениях этих городов. Наша катастрофическая слабость, в чем бы она ни состояла, состоит не в неспособности сформировать округу из большого города в целом.