видите, какой у него панцирь? Особо прочный и абсолютно непробиваемый для любых заклинаний, любого магического воздействия. Это все потому, что в нем содержится одно уникальное вещество, которое создает тончайшую плотную прослойку из теневой магии, которая и отторгает все чары, создает непроницаемый защитный барьер между собой и окружающим миром. Мы можем увидеть эту прослойку, если воздействовать на дилмона теневой магией, необязательно боевой, достаточно просто теневое пламя на ладони зажечь. Вот, видите? – вдохновенно вещал Бестиан, поднеся к Фесе ладонь с горящим на ней фиолетовым огоньком, при близости с которым воздух вокруг дилмона пошел радужной волной. – Ну разве это не красиво?

– Меня сейчас стошнит, – пробормотала впечатлительная Нелли.

Она аж ладонь прижала ко рту и изрядно побледнела. Похоже, ее в самом деле начало мутить.

– А почему монстры вас слушают? – спросила Оливия.

– С тварями надо всего лишь уметь разговаривать и находить с ними общий язык, это не так уж сложно, – пожал плечами Бестиан. – Это же не люди, с которыми невозможно договориться.

Студенты рассмеялись, оценив шутку.

Вот только я, глядя на серьезное выражение лица Бестиана, не была уверена, что он шутил.

И задумалась… А каково это – когда ты являешься единственным в мире человеком, способным понимать нечисть и контролировать ее? Каково это – быть всегда окруженным нечистью и ловить на себе настороженные взгляды всех вокруг?

А были ли вообще у него друзья?

– А как именно вы наказываете нечисть, профессор? – заинтересованно спросил Хра́мбер, долговязый веснушчатый паренек.

– Для этого мне достаточно просто разозлиться и дать волю своей магии, – хмыкнул Бестиан. – Просто позволить магии заполнить пространство вокруг себя. Нечисти от таких моих гневных вспышек очень плохо, они это на дух не переносят, очень страдают и становятся абсолютно беззащитными. Если я сильно разозлюсь, нечисть может на несколько дней перестать функционировать, вплоть до полной блокировки возможностей питаться чужой магией. Без моего вмешательства это быстро приведет нечисть к гибели.

– Вы используете для этого какие-то специальные заклинания? – поинтересовался Дэнис.

Бестиан покачал головой.

– Мне для этого ничего особенного делать не надо, таков мой уникальный магический дар. Скорее уж, всякие заклинания и духовные практики нужны мне для того, чтобы всегда держать свою магию под жестким контролем и не позволять своему настроению шалить. А то плохо всем вокруг будет, не только нечисти, но и у людей голова разболится.

Хм-м-м, как интересно…

Вспомнила, какая мощная энергетическая вспышка исходила вчера от Бестиана, когда он нейтрализовывал д’Акирову, а я так и не поняла, что именно он сделал. Получается, что он как раз выпускал свою яростную магию? А как с такой бурей вообще можно жить? Если все время носить этот ураган в себе?

– А погладить его можно?

Это кто сказал? Это я сказала, что ли?

Нервно сглотнула, осознав, что не просто подумала, а произнесла это вслух, и тем самым привлекла к себе внимание всей аудитории.

За мной вообще не водится подавать голос на занятиях, если меня не спрашивают о чем-то сами преподаватели. Я предпочитаю быть тихоней и не лезть вперед.

Зачем я спросила это? Не знаю… Просто вдруг очень захотелось узнать ответ на вопрос: а какие дилмоны на ощупь?

– Погладить? – удивлению Бестиана, казалось, не было предела.

Он помолчал некоторое время, раздумывая. Посмотрел на Фесю, который издал длинный рокочущий стрекот. Хмыкнул, недоверчиво покачал головой и приглашающим жестом махнул рукой в сторону твари.

– Феся разрешает.

У-у-у, как пафосно! Разрешает он, видите ли, пф-ф-ф. Прям Его Величество Феся соизволит дать себя погладить.

Не знаю, чего ожидал от меня Бестиан и все наблюдающие за мной сокурсники. Возможно, моих осторожных «танцев с бубном» вокруг Феси, к которому я буду бояться прикоснуться.

Но я не боялась. И просто подошла к дилмону поближе, присела перед ним на колени и протянула руку, как обычно протягиваю незнакомой собаке или кошке, чтобы животное сначала меня обнюхало. Я, правда, не знала, может ли дилмон нюхать, есть ли у него нос вообще? Никогда не задавалась этим вопросом.

Феся направил на меня усики и издал тихий стрекочущий звук. Студенты вокруг напряглись и сделали шаг назад – обычно дилмоны издают такие монотонные стрекочущие звуки перед нападением на жертву – но для меня стрекот не звучал угрожающим. Скорее, это было что-то вроде одобрения «ну ладно уж, погладь, раз тебе так приспичило». Во всяком случае, мне так показалось, ну или просто воображение дорисовало желаемое.

Я уверенно провела ладонью по голове дилмона и дальше по панцирю. Он был гладкий и на удивление теплый, хотя я ожидала чего-то холодного и неприятного.

– Теплый такой, – сказала я. – А по тактильным ощущениям к гладкому панцирю очень похоже на прикосновение к змеям… Ой!

Я воскликнула от неожиданности, потому что Феся внезапно поставил на меня свои передние лапки и потянулся ко мне вперед, ткнувшись головой в ладонь точно так же, как недавно делал со своим хозяином. Я улыбнулась, восприняв это за хороший знак, и еще несколько раз погладила дилмона. Было интересно рассмотреть так близко эту смертельно опасную нечисть, которую в реальной жизни редко можно увидеть в неподвижном состоянии, ведь дилмоны очень быстро передвигаются и стремительно атакуют. Но Феся навредить тут никому не мог, и это была уникальная возможность познакомиться поближе с неизведанным.

И совсем он не страшный оказался. Даже забавный какой-то. Он еще и попытался целиком забраться ко мне на колени, хотя был большеват для такого фокуса. И усиками своими мне в лицо лез так, будто по-кошачьи хотел потереться об мои щеки.

Впрочем, оглядевшись, я поняла, что так рассуждала только я, а остальные студенты разве что не крестились, глядя на меня, сидящую с дилмоном на коленях.

А, вон Шейна даже в самом деле перекрестилась. Ну, я не могла ее осуждать. Представила, как выгляжу со стороны, и мысленно усмехнулась. Картинка была та еще.

А Бестиан тем временем пребывал в глубокой задумчивости.

– Хм… Интересно… – бормотал он себе под нос, не сводя с меня глаз. – Очень интересно…

– Что именно кажется вам любопытным, Б… профессор? – спросила я.

Чуть не назвала его просто «Беся». Мне почему-то было дико странно обращаться к Бестиану как к профессору. После нашей вчерашней совместной вакханалии трудно было воспринимать Бестиана моим профессором. И это на самом деле была проблема, с которой мне еще только предстояло разобраться.

– Впервые вижу, чтобы Феся запрыгивал так на колени к кому-то, кроме меня, – негромко признался Бестиан.

И выглядел он при этом по-настоящему озадаченным.

– Интересно… Кем надо быть, кроме меня,