С покойными клали оружие, украшения, керамические сосуды, предметы быта. В могилах воинов лежали конская сбруя и седла. Сами кони были похоронены в отдельных могилах, рядом со своими хозяевами. Самым распространенным оружием у верхнесалтовцев был боевой топорик-чекан, а вот копья встречались очень редко. Вероятно, салтовское войско состояло из легкой конницы.

Жители Верхне-Салтовского городища любили украшения. Даже на конской сбруе найдено множество декоративных блях и лунниц — серебряных и бронзовых, иногда позолоченных, часто украшенных растительным орнаментом. Одежда погребенных была расшита бубенчиками, мелкими бусами. На многих были надеты ожерелья из стеклянных, костяных, сердоликовых, коралловых бусин, ракушек, бусин из горного хрусталя. В ожерелья вплетены бронзовые подвески: лунницы, кольца с птичьими головами, фигурки и головы птиц, лошадей, верблюдов, баранов… Очень часто среди бусин встречаются серебряные арабские монеты с пробитой в них дырочкой. Мужчины и женщины носили золотые, серебряные и бронзовые серьги, причем женщины — в каждом ухе, а мужчины — только в одном. Рядом с женщинами лежали туалетные принадлежности: волосяные кисточки с рукояткой из серебра или бронзы, маленькие ножички, пилочки, коробочки, зеркала из белой бронзы, отполированные с одной стороны и покрытые сложным орнаментом с другой. В мужских погребениях часто встречаются многочисленные серебряные или бронзовые накладки на пояс — такие пышно украшенные пояса были непременной принадлежностью воинов хазарского времени. Накладки были декорированы растительными узорами, чаше всего — стилизованными листьями водяной лилии{342}. В погребальных камерах и в дромосах стояла керамическая посуда — прежде всего лощеные кувшины и горшки с яйцевидным туловом и поверхностью, украшенной линейно-волнистым орнаментом.

И в конструкции могил Верхнего Салтова, и в стилистике найденных здесь вещей прослеживаются явные аланские корни. А исследование черепов показало, что большинство из них — долихокранные, характерные для алан. Все это — прямое свидетельство того, что на территории Верхне-Салтовского городища жили аланы, переселившиеся сюда в середине VIII века.

Но рядом, в расположенном через реку пригороде — Нетайловском городище и его могильнике — мы видим несколько иную картину. Прежде всего отличие касается конструкции самих могил — из 15 000 погребений, насчитанных археологами, подавляющее большинство — ямные. Здесь преобладают брахи- и мезокранные черепа, характерные в том числе для болгар{343}. Многие исследователи считают, что в нетайловском пригороде жили именно болгары (впрочем, существуют и другие версии){344}.

Некоторые нетайловские могилы, будучи ямными, имеют так называемые «подбои» — ниши, которые в какой-то мере сближают их с катакомбами. По крайней мере в одной из этих могил подбой похож на катакомбную камеру. А рядом с катакомбами Верхнего Салтова можно встретить ямные могилы, хотя и немногочисленные. То же самое касается и черепов: среди черепов аланского могильника встречаются брахи- и мезокранные (то есть, возможно, болгарские), и, наоборот, в Нетайловском могильнике иногда похоронены люди другого антропологического облика (вероятно, аланы){345}.

Погребальный инвентарь Нетайловского могильника во многом похож на верхнесалтовский: те же сероглиняные лощеные кувшины и горшки, боевые топоры, богатые поясные наборы, бубенчики, зеркала, бусы из сердолика, стекла и коралла…{346} Отличительные особенности этих предметов, прежде всего керамики, из обоих могильников (исключая импорт) и определили содержание термина «салтово-маяцкая» культура (вторую часть своего названия она получила в честь расположенного в этих же местах Маяцкого городища).

Все это навело исследователей на мысль о том, что здесь, в верховьях Северского Донца, шло слияние пришлой аланской и какой-то из местных культур (по мнению большинства ученых — близкой к тюркам, возможно — болгарской). Оседающие на землю кочевники и пришедшие из Предкавказья аланы населили один большой город и во многом смешались друг с другом, переняли у соседей некоторые традиции, хотя в чем-то и сохранили самобытность. Город, в котором они так мирно уживались, был крупным административным, ремесленным и торговым центром. В могильниках найдено очень много предметов, говорящих о торговле: монеты (прежде всего арабские), импортные украшения и зеркала из Нижнего Подунавья, Среднего Поволжья, Крыма, Северного Кавказа… Встречаются здесь даже шелковые ткани, завезенные из Китая и Индии. Интересно, что монеты найдены в основном в аланском могильнике (впрочем, почти все они имеют дырочки или петли и использовались не как деньги, а как украшения), а импортные предметы преобладают в могильнике их соседей{347}.

По всей видимости, в городе располагалась хазарская администрация, решались политические и военные вопросы, здесь же был пункт сбора дани с соседних славянских племен. Известно, что на северо-западной окраине каганата обитали четыре славянских племени: поляне, северяне, вятичи и радимичи, — платившие дань хазарам.{348}

Сведения о дани, которую платили славяне хазарам, сохранила «Повесть временных лет». Сначала, когда речь идет о временах столь далеких, что автор затрудняется их датировать, он пишет:

«…Стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди. И набрели на них хазары, на сидящих в лесах на горах, и сказали хазары: “Платите нам дань”. Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам своим, и сказали им: “Вот, новую дань нашли”. Те же спросили у них: “Откуда?” Они же ответили им: “В лесу на горах над рекою Днепром”. Опять спросили те: “А что дали?” Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: “Не на добро дань эта, княже: мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны, — саблями, а у этих оружие обоюдоострое — мечи. Им суждено собирать дань и с нас и с иных земель”. И сбылось все это, ибо не по своей воле говорили они, но по Божьей воле»{349}.

Некоторые комментаторы считают, что под «данью мечами» надо понимать вооруженный отпор, который поляне оказали хазарам{350}. Но «Повесть временных лет» под 859 годом отмечает, что, несмотря на сомнения прозорливых хазарских старцев, славяне все-таки стали платить дань: «хазары брали с полян, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма». Размер этой дани вызывает споры. Из оригинального текста не понятно, идет ли речь о монете и беличьей шкурке («по беле и веверице») или же о белой (вернее, серебристой) шкурке зимней белки («по белей веверице»){351}. В последнем случае дань эту нельзя считать обременительной, потому что белки в славянских лесах водились во множестве; считалось, что они выпадают из туч. «Повесть временных лет» рассказывает: «…Мужи старые ходили за Югру и за Самоядь, так видели сами в северных странах: спустится туча, и из той тучи выпадут белки молоденькие, будто только что родившиеся, и вырастают и расходятся по земле»{352}.