— И как он тебя подвербовал? — спросил Кирилл.

— А никто никого не вербовал, — ответил пленник. — Мы просто познакомились и подружились.

— Понятно, то есть когда мы приехали…

— Вас с нетерпением ожидали, — признал он. — Жаль только, что вы в дом не полезли. Уж как бы вас там встретили!

— И какой поднялся бы шум, — «догадался» я.

— Точно, прикинь, российские спецслужбы при попытке захвата гражданина суверенного государства…

— Садятся жопой в лужу, — продолжил я мысль.

— Именно, братан! Представляешь? — по-моему, он начал понемногу входить во вкус беседы. По крайней мере, подкалывать меня ему явно нравилось.

— Представляю. А вот, в кабаке вы обломались, — вздохнул я.

— И не говори, — пригорюнился мой собеседник, — сколько твоих там грохнули, всего четверых?

— Троих, вот он, — я показал на Женю, — выжил. А сколько мы народу положили?

— Двенадцать, — вздохнул он. — Двое оклемались.

— Да, не срослось у вас.

— Не скажи, — живо возразил пленник. — Забыл, что ли, что потом было?

— Точно, — признал очевидное я. — Вы победили.

— Можно сказать, да.

— Значит, твой дружок Чжао — супер?

— Не спорю.

— А, может, он тебе вовсе уже не друг, как ты думаешь?

— Сам не пойму, — задумчиво проговорил он, — вроде я у него всегда был особо доверенным, а тут такое…

— Получается, что твой шеф приказал тебе разобраться с Кремляковым, а ему — соответственно, с тобой.

— Ты и о нем знаешь?

— А то, — передразнил я собеседника, — и не жалко было, ведь это твой личный кадр был?

— Веришь ли, ни капельки. Мальчик в последнее время слишком зазвездился.

— Наверное, он то же самое сказал бы и о тебе, если б смог.

— Ты знаешь, никак не возьму в толк, зачем шефу было меня валить, — сказал он с горечью. — С молодым все ясно, таких как он на любом рынке по пятачку за пучок, но я-то… Неужели бабок пожалел?

— А много обещал?

— Пятерку, — мечтательно проговорил он, — прикинь, целую пятерку, и не в этой сраной зелени, а в самых, что ни на есть «евриках». Как бы я жил! — И пригорюнился.

— Обидно, — совершенно искренне посочувствовал я.

— И не говори.

Что-то он начал уставать от разговоров, наш красавец. Куда-то подевалась улыбка, потухли глазки, замедлилась речь, клиент начал позевывать. Если его немедленно не взбодрить чем угодно: рюмкой водки, чашечкой свежезаваренного кофе или просто оплеухой, может впасть в ступор.

— Кофе? — предложил я и сделал знак Косте. Тот понятливо кивнул и двинул на кухню.

— С коньяком, — согласился пленник, — бутылка в холодильнике. И руки развяжите.

— С этим обождем. Для твоего же блага.

— Это почему?

— Друзья у меня очень нервные. Ты просто захочешь нос почесать, а они поймут неправильно. Так что со связанными конечностями здоровее будешь.

— Как скажешь, — согласился он и сделал первый глоток из рук Берташевича. — Неплохо, хотя коньяку маловато.

— Потом выпьешь. Сигарету?

— Можно.

— Продолжим?

— Давай, — он допил кофе и глубоко затянулся. — Кстати, у меня к тебе предложение.

— Догадываюсь, но об этом позже. Вернемся к нашим баранам. Значит, на пятницу твой шеф запланировал сцены из Мумбая?

— Не совсем так, хотя…

— Понимаю, у него все должно пройти элегантнее и без потерь для ваших. Если не ошибаюсь, акции запланированы в трех места.

— Не ошибаешься, — поспешно согласился он, и мне показалось, что слишком поспешно.

— Кафе на Тверской, галерея на Парке Культуры и Дмитровское шоссе возле Тимирязевской, я ничего не упустил?

— Ничего, — подтвердил он. — Нет, ну бывает же такое, а? Кто же знал, что ты окажешься на той лавке?

— Никто, — согласился я, — ты, кстати, меня сразу узнал?

— В том-то и дело, что нет, — пригорюнился он. — Потом, конечно, людей за тобой послал и на работу, и домой, а тебя как ветром сдуло. Признаться, я решил, что ты просто сдернул.

— Шефу обо мне доложил?

— Решил, что сам разберусь. Слушай, давай…

— Я уже сказал, что позже. Сначала пообщайся с моим товарищем, у него к тебе несколько вопросов. Кира, твоя очередь…

— А вот теперь действительно все — устало проговорил он и вздохнул. За прошедшее время клиент выпил еще три чашки кофе, выкурил массу сигарет и был дважды отконвоирован в сортир и назад — Исповедь закончена. Теперь хотелось бы кое-что обсудить.

— Например?

— У меня в сумке сто пятьдесят тысяч «зелени» и почти полмиллиона евро. Можете взять их себе.

— Возьмем, не волнуйся, — успокоил его Берташевич.

— Можешь считать, что их там уже нет, — сказал Дед.

— А где остальные бабки? — спросил Сироткин.

— Извините, но до них вам не добраться. Поэтому предлагаю, забирайте деньги, а меня просто сдайте в контору, пускай там разбираются.

— Жить хочешь? — поинтересовался Берташевич.

— Хочу, — сознался пленный. — Очень хочу.

— А в конторе, думаешь, тебя пожалеют?

— Это уже мои проблемы. Ладно, мужики, решайте. Я вам уже все рассказал.

Мы с Кириллом переглянулись. Он пожал плечами.

— Ты уверен, что все? — Кирилл закатил глаза и развел руки в стороны. По его мнению, я опять все усложнял, как тогда, четыре года назад.

— Абсолютно, — полковник смотрел мне в глаза как человек, которому больше нечего скрывать, устало и опустошенно. Может, он говорил чистую правду, а может… Это только в шпионских романах у допрашиваемых трясутся при вранье руки, потеет лысина, и встают дыбом бакенбарды.

Сироткин посмотрел на часы:

— Заканчиваем, командир?

— Пора, — сказал Дед, тоже глянув на часы. — У нас еще дел по горло.

Наступила тишина. Все смотрели на меня в ожидании, окончательного решения. Я повернулся в Шадурскому.

— А вот теперь взбодри его, Дед.

— «Хохотунчиком»?

— Ни в коем случае. «Зомби», и не жалей дозы. Товарищ, если ты не забыл, за вечер почти литр кофе выжрал.

При выезде из Москвы машина остановилась у светофора.

— Игорь. — Лицо моего напарника, освещаемое сине-зелено-красными отблесками с вывески какого-то кабака, было хмурым. — Как ты догадался?