Я очнулся, открыл глаза, но так и остался в темноте, полежал, пытаясь сообразить, где же я и что со мной. Потом понял, что лежу на чем-то мягком и накрыт не то шкурой, не то одеялом. Рядом кто-то разговаривал, звучали голоса Селезня и Трегуза.

– Он теперь таким и останется? – спросил Селезень Трегуза.

– А я откуда знаю, – ответил тот, – живой, и ладно, чего он голый-то на них кинулся?

– Хотел, наверное, чтоб по справедливости: они без одежды, и он без ничего, чтобы по-честному биться[80], – предположил Селезень.

Вот так и рождаются легенды, эх, ребята, если б знали правду, добили бы нерадивого караульщика, и поделом. Вылезать из-под теплой шкуры не хотелось, но ко мне подошел Ассам, разворошил мягкими губами мое убежище, куснул за плечо, вставай, мол, чего разлегся. Трегуз с Селезнем, увидев, что я очнулся, чуть обратно не отправили меня в забытье, так трясли. Какие же все-таки они огромные, просто великаны.

– Ты чего голый был? Зачем мелким стал? Что дальше делать будем? Как тебя обратно? – Они засыпали меня вопросами, на которые я сам бы с удовольствием услышал ответы.

Сообразив, что причиняют мне боль, они наконец перестали меня трясти. Но так и остались стоять, умоляюще глядя на меня. Это и понятно, ведь я их командир, надежа и опора. Они растеряны, не знают, что делать. Верят, что я знаю. Чтобы вселить боевой дух в славное воинство, нужно сделать вид, будто это и вправду так. Одеться бы только, но во что, одежки-то нет подходящего размера. Ну что ж, начнем с простого.

– Селезень, сгоняй-ко к Василисе: пусть одежку на простого человека поищет и даст чего-нибудь съестного для эльфов! – распорядился я.

– Еды не надо, сберегли подарки, а насчет одежки, это я мигом, – с готовностью отозвался гридень, неуклюже затопал к Косматкиному зиккурату.

Трегуз засуетился, стал собирать разбросанный там и сям скарб, собираться в дорогу. Псы с радостным лаем устроили свалку, иногда подбираясь ко мне. Самый большой, кажется Хват, ухитрился лизнуть меня в щеку, будто мокрым полотенцем протер.

Селезень вскоре вернулся, притащил одежду: холщовую рубаху и порты, лапти и какую-то шерстяную дерюгу. Все это мне было велико, но с помощью тряпок и дерюги я кое-как облачился. Зрелище, видимо, было забавное, Трегуз и Селезень прятали ухмылки в бороду. «Смейтесь, смейтесь, – беззлобно подумал я, – главное, чтобы не грустили, тоска заставляет страшиться будущего, а смех заставляет верить в лучшее».

Кое-как с помощью Трегуза я залез в седло, и наша слегка потрепанная кавалькада тронулась в лес. Легкий ветерок разогнал туман, но нагнал серые тучи, пошел мелкий грибной дождь. На дорожку – хорошая примета. В лесу было тепло и сыро. Как нам посоветовала Василиса, мы съехали с дороги и звериными тропами забрались в самую глушь, но нужного места долго не находили: то поляны попадались заболоченные, то сухие и без ручейка. К самому вечеру набрели мы все-таки на красивую просторную поляну, слегка выпуклую в середине, на возвышении стоял плоский камень, покрытый мхом и лишайниками.

– Непростая это полянка, вишь, и каменный стол для приношений стоит, – заметил Трегуз.

Мы разбили лагерь на ковре из изумрудно-зеленой травы и белых цветов. На камне разложили дары, которые Василиса с собой дала. Собаки и лошади вели себя беспокойно, и Трегуз их привязал к дереву на краю поляны, возле них прилегли и мы.

Ночь прошла беспокойно, собаки то выли, то лаяли, лошади ржали. Я глаз не сомкнул, чего не скажешь о моих попутчиках: Трегуз с Селезнем добавили нотки храпа в общий концерт. Мне хотелось подумать, осмыслить все, что со мной происходит, но под окружающую меня музыку мне чудились только сцены из деревенской жизни и улыбающийся трактор. Потом этот трактор сказал голосом Трегуза:

– Проснись, Тримайло, утро уже! Пошли стол смотреть!

И я проснулся, кивнул парням, умылся, и мы все вместе пошли смотреть на дары. На каменном столе лежали стрела и горсть лесных орехов. Вот так раз, как это понять? Диковинная стрела целиком из дерева – и наконечник, и оперение, и древко – все из разных пород древесины – указывала на желание эльфов, чтобы мы ушли. Горсть орехов приглашала к диалогу. Видимо, выбор был за нами. Я так истолковал послание: уходите или оставайтесь, но если выберете встречу – пеняйте на себя. Я поделился соображениями с попутчиками, парни решили взять орехи – иначе зачем пришли. Так тому и быть, мы пришли за Лехом и не собирались отступать.

Ждать пришлось недолго: как только мы покормили лошадей и собак, позавтракали сами, явились два парня в странных одеждах: в мохнатых зеленых штанах, как будто из травы, и куртках из листьев. За плечами у них были луки, на поясе длинные ножи, узловатые дубины, на ремнях висели тулы с деревянными стрелами. Ростом высокие для обычного человека, но Трегузу и Селезню – едва до пояса. Роскошные светло-русые волосы ниспадали до плеч, светло-серые глаза смотрели настороженно, но без страха. Они остановились недалеко от нас, заговорили с мягким акцентом:

– Привет, пожелавшие встречи, что ищете вы на земле Детей Леса?

– Здравствуйте, лесной народ. Мы пришли за нашим товарищем, Лехом. Он у вас? – спросил я.

– Тот, кого вы называете Лехом, встретил свою судьбу.

– Он жив? – с нажимом спросил Трегуз, недвусмысленно помахивая Дубасом.

– Дети Леса не причинили ему вреда, и он жив, но не вполне, – спокойно ответил один из эльфов и положил руку на стрелы.

Я решил изменить опасное русло беседы и представился:

– Я Василий Тримайло из Славена, со мной мои товарищи: Трегуз и Селезень. Мы пришли с миром.

– Я Тужар, мой брат – Джаган, мы сыновья Тарнака, хозяина Колючего Шара. Мы не сделаем плохого никому из живых, пока кто-то сам об этом не попросит. – Эльф демонстративно не смотрел на Трегуза. – Но ты представил не всех своих спутников. Как зовут остальных?

Я не сразу сообразил, о ком он спрашивает, но Трегуз догадался:

– Белый конь – это Сивый, шагреневый – Ветер, вороной – Ассам, самый большой пес – Хват, с белым ухом – Кусач, одноухий – Серко, самый мелкий – Черныш.

Эльфы подошли к животным, дали себя обнюхать. Я с тревогой смотрел на это, готовый вмешаться в случае чего, но собаки и лошади вели себя дружелюбно, эльфы с видимым удовольствием трепали им уши, гладили и шептали что-то на своем языке.

Трегузу это не понравилось, и он окликнул эльфов:

– Если вы хотите заворожить наших друзей, поберегитесь, я за них любого по ноздри в землю вгоню!

– Успокойся, богатырь, они такие же гости в наших землях, как и ты. И еще – знай, ваших спутников нельзя заворожить, – спокойно ответил Джаган, – мы сказали им, что отныне они наши друзья и что они нравятся нам. У лесного народа нет таких помощников, как у вас, они не хотят жить рядом, но мы рады редкой возможности быть вблизи этих благородных созданий. Мы проведем вас в Колючий Шар, но дороги вы не увидите. Не пугайтесь, здесь недалеко.