— Как его зовут? — кричу я.

— Зенон, Ваша Милость, — отвечает истукан, словно получив мысленный приказ.

— Что говорит мост на цокот копыт?

— По-разному, — улыбается он, обнажая неожиданно белоснежные зубы. «Та-а-ак, а вот твоей красоты распрекрасной я и не разглядела» — проникаюсь я неподдельным интересом к мускулистому пареньку. Нет, не таким, чтобы вот прямо интересом-интересом, Гошика ему, конечно, не переплюнуть, но как женщина без классовых предрассудков хочу отметить, что парень интересный.

— Но чаще всего «Цок! Цок!» — видимо, чтобы добить меня, демонстрирует он снова голливудскую улыбку и массу природного обаяния.

— А знаешь что, Зенон, — присаживаюсь я на широкие перила места и похлопываю рядом с собой, приглашая его присоединиться. — Между нами.

— Так, так, так, — напрягается мост, намекая, что он следит за мной, когда эта груда мышц повинуется явно не моему приказу и пристраивает свою мускулистую задницу рядом. Прямо пулемёт «Максим», а не сооружение для перехода через реку. Но я коварно обезоруживаю противника неожиданно нелепым вопросом.

— Скажи, с кем бы ты хотел оказаться на необитаемом острове? — и честно говоря, полученное в ответ удивлённое выражение лица я и ждала. — Советую назвать Анджелину Джоли, — прикрываясь рукой, подсказываю я, — потому что я бы выбрала Бреда Питта.

— С Его Величеством, — чеканит он, явно оказавшись в затруднительном положении, и как любой солдафон следует уставу. Ладно хоть не отжимается. А то вдруг у них приказ в любой непонятной ситуации отжиматься или приседать.

— Понимаю, понимаю. П-Преданность, — хлопаю я его по коленке. — Хотя у нас бы сочли это нездоровым: два мужика на необитаемом острове. Всякое, знаешь, может, произойти. Но не я, не я. Я за толерантность, — прикладываю руку к груди. Хотя что он на самом деле имел в виду не мешало бы спросить у Его Открывшегося С Неожиданной Стороны Величества. — А как зовут твою подружку? Нет, я не про ту, что ушла с корзинкой.

Он беспомощно оглядывается на начальника, явно не оценив мой сарказм. Не паникуй, мальчик! Всё хорошо. Главное, я знаю, что делаю.

— А того парня, что ушёл в Мёртвый лес, как зовут?

— Ленар, — отвечает Зенон, всё больше теряя контроль над ситуацией.

— Какие красивые у вас имена, — встаю я, поворачиваясь спиной к королю и загораживаю телохранителя от его бдительных глазок. — Пусть зайдёт ко мне, когда вернётся, хорошо?

И только дождавшись, когда он моргнёт, под громкое «Так-так-так!» сбегаю с моста.

— Очень точно наводит наводчик, — обхожу я Его Величество, припевая. — А «максим», словно молния бьёт. «Так, так, так!» — говорит пулемётчик. «Так, так, так!» — говорит пулемёт.

— Ты готова ехать дальше? — вздыхает он сокрушённо.

Ой, вот только не надо этих многозначительных вздохов! Бедненький, прямо намучился он со мной! Прямо устал. А ты думаешь мне с тобой легко?

— Всегда готова! — салютую я, забираясь в карету.

Всю недолгую дорогу до владений «травников» мы едем молча.

Я усердно пялюсь в окно, а Его Сосредоточенность усердно о чём-то думает. Возможно, о том же, о чём и я. Хотя нет, вряд ли он в ужасе как я тут буду без прокладок. И сомневаюсь, будто его беспокоит, что туалетная бумага тут у них не просто не трёхслойная, её тупо нет. Но всё это ерунда по сравнению с тем, что здесь есть я, а где-то есть Катька. И вот о ней, возможно, мы думаем вместе.

— О чём вы говорили с Катариной на мосту? — задаю я вопрос, когда в окно уже показались загоны для скота на окраине городка и первые деревянные строения.

— Она просила меня отказаться от исполнения воли отца. Не брать её замуж, потому что добровольно она никогда на это не согласится.

— И что ты ответил?

— Что ей придётся подчиниться.

— А она? — отворачиваюсь от искусно украшенных резьбой домов, чтобы увидеть… да что ещё я могу увидеть? Он хмур, небрит, несчастен, остолоп.

— Что я сломаю жизнь не только себе, если буду упорствовать.

— И ты…?

— Ответил, что дело даже не в завещании. Что я люблю её. И не отступлю.

Наверно, я сейчас похожа на Мистера Вонючку, потому что Его Воспитанность машинально прикрывается рукой, когда я кривлюсь, словно лизнула лимон.

— Нашёл же ты время для признаний, — хмыкаю я. Нет, ну серьёзно, ведь деревянный по пояс. Одной девушке говорит, что любит другую, сразу после секса. Другой признаётся в любви, когда она прибить его готова. — А как-то поухаживать, очаровать, проявить заботу, внимание, нет? Не царское это дело, Ваша Самонадеянность?

— Она не имела права ослушаться, — рычит он.

— Ой дурак ты, Гоша! Ой, дура-а-ак! — прикрываю я глаза рукой.

— Даша!

— Что, Даша? Ну, что? — киваю я ему с вызовом. — Голову мне отрубишь? Не, лучше вели отрубить вот так, — показываю я на талию. — Верхней половиной ты всё равно не умеешь пользоваться.

— Мы приехали, — только что не скрипит он зубами от злости.

— Завтра мне снова в поход, — пою я, проходя впереди него. — Никто на меня не орёт. Как же мне повезло-о-о, мне нужных пол бабы пришло.

Вот так с песней по жизни, а репертуар у меня богатый, я и ступаю на мостовую городка. И тут же оказываюсь встречена шумом и радостными криками: — Катарина! Смотрите, кто приехал! Ваша Милость, добро пожаловать! Ваше Величество!

При появлении из кареты Его Статусности шум, конечно, немного утихает, но вот счастливые улыбки на лицах людей и музыку, что грянула на площади, словно приветствуя наш приезд, сколько бы Его Многозначитальность не хмурился, ему не заглушить.

— А мы с подарками, — только и успеваю я развести руками.

— Отлично! Помогите королевской страже разгрузить повозку! — едва замечаю я кто это крикнул. Но мужчина, который отдал распоряжение и сам спешит нам на встречу. — Ваше Величество! — протягивает он руку, и вдоволь натискав королевскую длань обнимает меня быстрее, чем я что-то успеваю сообразить. — Как же мы рады тебя видеть! С возвращением!

— Спасибо, Фа… — не знаю почему у меня в голове крутится это «фа», но то, что король позволил мужчине, годящемуся в отцы, меня обнять, наверно, даётся ему непросто. Он явно напрягается. А Зенон и тот, что занял место рядом с ним вместо Красной Шапки, тут же отгораживают меня от остальной толпы широченными плечами. Впрочем, люди и не настаивают, видимо, понимая, что с Его Ревнивостью лучше не связываться, и в отличие от «Фа» держатся в стороне.

— Вы задержитесь, Георг?

— Спасибо, Фарад, разве что ненадолго. Есть разговор, — возвышается Его Значительность над Фарадом, одетым в простые одежды, подпоясанного плетёной верёвочкой, но излучающего такую силу и энергию, что, когда он меня отпускает, мне прямо закурить охота. — Наедине, — косится на меня Его Скрытность.