Оказалось, что в Америке существуют лагеря для улучшения качества спермы. Туда ездят мужчины в возрасте свыше тридцати, жены которых никак не могут забеременеть из-за низкого содержания пригодных для оплодотворения сперматозоидов в сперме мужа. Лагеря устраиваются на базе бывших армейских. Там занимаются физической подготовкой – для повышения уровня тестостерона, а также проводится различная фаллоцентрическая стимуляция – по крайней мере, это так называется. Едят только имеющие форму фаллоса продукты, например, сосиски и сардельки, даже картофельная запеканка и пирожки выпекаются специально так, чтобы они имели нужный облик. И выкладывается в специально отлитые формы. Мужчины обнимают деревья, что, оказывается, тоже способствует этому виду стимуляции, читают специально подобранную литературу, помогающую почувствовать себя половым гигантом. Их окружают плакаты с изображением голливудских красоток, возбуждающие желание.

– Ксения должна обязательно об этом написать статью, – хмыкнул Вова. – Вот только в какое издание?

– В журнал «Крокодил», – предложил Гена. – Нашим мужикам это не нужно.

Гена с Вовой гордо расправили плечи.

– Знаете что… – взорвался Ник.

Чтобы погасить очередной зарождающийся межнациональный конфликт, я спросила у Ника, кто в России мог знать про подобные лагеря. Ник или Лен кому-то о них рассказывали?

– Паскудников знал, – процедила Лен. – И долго издевался над Ником.

– Ты был в таком лагере? – воскликнул Вова. – И как?

– Подал на развод, – объявил американец. – Меня туда бывшая жена запихнула.

– Наша женщина никогда не отправит мужчину… – открыла рот я.

– Так, давайте прекратим выяснение отношений, – перебил меня Лассе, до этого молчавший. У меня вертелся на языке вопрос насчет Финляндии, но я промолчала. – Значит, из ваших знакомых в России про такие лагеря и про пребывание Ника в одном из них знал только журналист Александр Паскудников? – уточнил он.

– Не только, – вздохнула Лен.

Она пояснила, что посоветовала одной семейной паре, друзьям Паскудникова, которые никак не могли родить ребенка и уже два раза делали ЭКО, отправить супруга в такой лагерь и даже пообещала содействие, поскольку ее дядя Ник там проходил курс стимуляции. Правда, вместо благодарности Лен выслушала очередную проповедь бывшего мужа насчет американского образа жизни, неприемлемого для русских людей. Гости долго смеялись. Лен подозревала, что и они, и Паскудников поведали про эти лагеря массе своих знакомых. Если уж про червей, по словам Ксении, слышала вся тусовка, то про лагеря тем более.

– А я-то надеялся, что круг сужается, – вздохнул Лассе.

– Да конечно, все это организовал Паскудников! – закричала Лен. – Сомнений быть не может! Только он способен на подобную подлость!

– Но я с ним не знаком, – заметил Лассе. – Я даже не знал о его существовании до появления здесь.

– А мы – его поклонники, – объявил Вова, имея в виду себя и Гену.

– Я считаю его очень талантливым человеком, – сказала я. – Но я с ним не знакома и никак не могла перейти ему дорогу. А Агриппина Аристарховна? А Иван Васильевич? Зачем ему было привозить нас всех сюда? И зачем убивать?

– Вон он же слышал, как Паскудников в ресторане… – открыл рот Ник, показывая на молчащего Шедевра.

– Да он же не готовил убийство! – закричал Родька тоненьким голоском. – Он, наоборот, с депутатом собирался встречаться в чьем-то загородном особняке! А я подслушал. Я часто под столами ползаю и слушаю, что говорят. Люди не подозревают о моем присутствии и выбалтывают то, что не предназначено для лишних ушей. Я просто воспользовался услышанной информацией. Но Сашка не занимается организацией убийств и ограблений. Он о них сообщает народу. После того как они уже случились.

– У него есть цикл об иностранных преступниках, – вдруг объявила Лен. – Это ежемесячная программа. Паскудников выезжает в разные страны и там общается с криминалитетом.

– Да, есть такая, – закивал Вова. – Классная программа. Я всегда смотрю.

– В Финляндии он точно был, – невозмутимо продолжала Лен, словно не слышала Вову.

– И что? – спросил Лассе.

– Может, он что-то откопал про вас или вашего друга.

– Во-первых, откапывать нечего, – заявил финн. – Во-вторых, я давно живу в России. В-третьих, какое это имеет отношение к нам?

– Лен, ты неправильно интерпретировала ситуацию, – встрял Ник.

«Неужели он берет нашу сторону?»

– Наоборот, Паскудников мог собрать законопослушных граждан, которые мешают ему и его дружкам творить всякие мерзости.

– Я обязательно должен посмотреть передачи этого журналиста, – хмыкнул Лассе. – Я никогда не слышал, чтобы о ком-то столько говорили.

– Пойдемте спать, – вздохнул Вова. – Все устали, день был долгий, напряженный.

– А почему Лен обвинили в лжесвидетельстве? – так и не успокоился Лассе.

– Уймись, а? – попросил Гена. – Небось она на Паскудникова поклеп наводила, так? В милицию жаловалась?

Лен демонстративно дернула плечиком и отвернулась.

Я взяла Лассе под руку.

– Пойдем. Утро вечера мудренее, как говорят у нас в России.

* * *

Разместились мы, как и планировали: мы с Лассе – в супружеской постели депутата, только в разных концах, Вова на полу рядом со мной, Гена – на полу рядом с Лассе, Шедевр на полу в ногах. Не наступить бы на него, если ночью пойду в туалет. Хотя опасно, наверное…

Все пожелали друг другу спокойной ночи, выключили свет. Интересно, удастся сразу же заснуть или нет? И, главное, удастся ли завтра проснуться? Лассе протянул ко мне под одеялом руку и сжал мою ладонь. Я чуть-чуть приблизилась к нему. Лассе поднял мою руку к губам и поцеловал.

И тут я внезапно почувствовала, как руки и ноги у меня деревенеют… Меня словно парализовало. От поцелуя?! Я попыталась вырвать руку у Лассе – ничего не вышло. Да и он сам лежал неподвижно, прижав губы к моей ладони! Его что, тоже парализовало?!

Глаза мои оставались открыты, и я различала очертания всех предметов в комнате. Слух тоже никак не пострадал, как и обоняние – запах перегара от новых друзей не исчез. Вова, Гена и Шедевр также не шевелились. Что с нами сделали? Кто? На нас пустили какой-то газ?

Потом на стене напротив появилось изображение. Старик с седой бородой, в голубой накидке ехал на колеснице, оснащенный молнией, топором и мечом. Это еще кто такой? Судя по выражению лица, старик вдруг разозлился и бросил молнию вниз. Так он поступал несколько раз, потом изображение исчезло.

Затем перед глазами мелькали какие-то непонятные фигуры в белом, кружили в танце, я видела какое-то озеро, купола церкви, по виду – нашей, потом на стене появился сад и обнаженные мужчина с женщиной. Они бегали по саду, потом любили друг друга, потом купались, опять резвились под яблонями…