А Шедевру сколько лет? Нет, Родька мне понравился. Я не буду подкидывать ему такой «подарок».

Стоило мне вспомнить Родьку, как он нарисовался в дверях. Выглядел он прибалдевшим.

Тут как раз проснулся Лассе, улыбнулся мне, поцеловал руку (это так принято у горячих финских парней?), потом заметил Родьку и, главное, выражение его лица.

– Что случилось? – прошептал Лассе.

– Я тоже уже не сплю, – послышался голос Вовы. – Доброе утро.

Вова сел на полу, потом поднялся и сел на кровать. Мы с Лассе тоже сели. Генка так и храпел.

– Рассказывай, – попросила я Шедевра.

– Ксения с Кириллом спят. В одной постели. Старички тоже.

Он замолчал.

– А американцы? – Лассе напрягся.

– Ник спит с надувной женщиной на полу.

– С кем? – воскликнула я.

– А где он взял бабу? – обалдело спросил Вова. – Пусть и надувную? Марина, ты видела в шкафах надувных баб?

Я покачала головой.

– Кто-нибудь видел? – Вова посмотрел на Лассе, потом на Шедевра.

– Тебе ее принести? – спросил Родька.

– Мне она вчера бы не помешала, – буркнул Вова.

– А Лен? – Лассе напряженно смотрел на маленького человечка.

Родька замялся.

– Она с надувным мужчиной? – хихикнул Вова.

– А разве надувные мужчины бывают? – спросила я. – Я всегда считала, что продаются только… э-э-э… запчасти.

– Бывают, но редко, – пояснил Лассе. – Родион?

– Она повесилась, – сообщил Шедевр. – На люстре. На поясе от махрового халата.

– Блин! – воскликнул Вова.

Лассе произнес что-то на неизвестном мне языке. Я сама открыла рот.

В это мгновение проснулся Гена, обалдело сел на полу, обвел нас всех взглядом и спросил, что случилось. Ему пояснили. Он тоже выругался.

– Лен в кабинете? – уточнил Лассе. – В той комнате, где они с Ником вчера устроились?

Шедевр кивнул.

– Чего делать будем? – спросил Вова.

– В кладовку отнесем, – невозмутимо ответил Гена и зевнул.

Я сидела молча. Мне было страшно. Неужели убьют нас всех? Но за что?! Или Нику с Лен показали вчера такой «фильм», от которого она полезла в петлю? Сама? Ее достала жизнь в России, жизнь с Паскудниковым, а пребывание в этой квартире стало последней каплей?

– Марина, что ты сейчас хочешь? – послышался голос Лассе.

– Сунуть голову под холодную воду, – ответила я. – Мне кажется, что я вижу дурной сон.

– В ванную идем все вместе, – объявил Лассе.

– Как ты себе это представляешь? – подал голос Гена и опять зевнул.

– Один пользуется, остальные ждут в коридоре. Дверь на защелку не закрывать!

Немного придя в чувство, чему способствовал холодный душ, я отправилась на кухню варить кофе. Лассе, Вова, Гена и Шедевр поплелись за мной. Мы пока не будили остальных, Лен, кроме Шедевра, никто не видел и желания такого не испытывал.

После нас на кухне появился Кирилл.

– Ой, кофейком как приятно пахнет, – почесывая живот, Кирилл повел носом. – Как прошла ночь? – он обвел всех нас взглядом.

– Ты сам что-нибудь видел? – спросил Вова.

– Я спал, как убитый, – признался Кирилл. – Признаться: давно так хорошо не высыпался.

– А Ксения как?

– Говорит, что ее кто-то трахнул, кроме меня. – Кирилл хохотнул. – Придет из ванной, сама все расскажет. Я чего-то не понял. Марин, налей мне кофейку, пожалуйста. И чего-нибудь бы съесть было неплохо. Омлетик и пару сосисок.

– Омлет я сейчас сделаю на всех. Из всех яиц. А сосисок вроде бы нет…

– Есть. В стенке. Консервированные, – объявил Вова. – Я как раз хотел попробовать. Видел такие в супермаркете и решил, что больно дорогие.

– Неси, – сказал Лассе. – На всех.

– Я не помню, сколько там банок. А банки маленькие.

– Неси все, какие найдешь.

– Вова, если есть консервированная ветчина, то тоже принеси, пожалуйста, – попросила я.

– Все тащи, – крикнул вдогонку Гена.

Шедевр отправился вместе с Вовой. Мы услышали скрип раскрывающихся створок, потом по полу покатились банки. Затем в кухню ворвались Вова с Шедевром с очумелыми лицами.

– Что случилось? – воскликнули мы все хором.

– Там… там… – Вова мог только показывать пальцем и хлопать ресницами. Он был в ужасе.

– Мумия, – закончил фразу Родька.

– Му-ми-я? – переспросили мы все по слогам.

– А Ипполит где? – поинтересовался Гена, делая глоток кофе. Ему, по-моему, все стало по барабану.

– Ипполит не мог превратиться в мумию за одну ночь, – сказал Лассе. – Он даже… разложиться не мог.

– Но превратился, – сказал Шедевр и предложил нам взглянуть самим.

Гена остался за столом, остальные тронулись в направлении стенки. Вова, подобно швейцару, раскрыл нужную створку, сам, правда, больше внутрь не заглядывал.

Мне хватило одного взгляда – и я тут же бросилась в ванную. Кофе вылетел обратно. Мужчины оказались покрепче.

В шкафу, в том месте, где мы вчера оставили мертвого Ипполита, лежало ссохшееся тело в каких-то истлевших лохмотьях.

Я долго плескала холодной водой в лицо. Голову под кран не сунула только потому, что знала: мои волосы сохнут очень долго. Я стараюсь не пользоваться феном, чтобы их не портить. Конечно, сейчас можно было им воспользоваться, но мне не хотелось в эти минуты заниматься своими волосами. Мне хотелось домой, к маме.

Когда я вышла из ванной, меня ждал Вова с бутылкой водки.

– Может, примешь? – спросил он.

– Ничего не хочу. Кусок в горло не полезет. И готовить не могу. Сами давайте.

Из комнаты, где спали Кирилл с Ксенией, выплыла журналистка – при полном макияже, в летних брючках и легком свитерочке, явно позаимствованных у депутатской жены. Лицо она замаскировала классно – и не скажешь, что вчера к нему кто-то приложился.

– Чего это ты такая зеленая? – вместо приветствия спросила у меня Ксения. – Или это тебе после четырех мужиков не в кайф?

– Дура, – плюнул Вова, открыл бутылку и сделал большой глоток.

– Говорят, ты тоже не с одним мужиком за ночь совокупилась? – не осталась в долгу я. Может, поругаюсь с Ксенией, и мне сразу же станет лучше?

– Да, с привидением, – сообщила Ксения. – Мне очень понравилось. Рекомендую.

– А чего же мне говорила, что нет? – рядом с нами появился Кирилл Петрович.