Даже Геннадий Львович с удивлением посмотрел на него.

– Ты сам, что ли, принял на грудь?

– Никак нет! Все приберег для вас, – ответил Константин.

– Тогда такое поведение объясняется только одним. Наш друг влюбился! – вздохнул Геннадий Львович.

– Такая проницательность у вас после встречи с молнией появилась? – поинтересовался Костя и снова рассмеялся. – Ну что? В палату, железный дровосек?

– Боже упаси! Тикаем отсюда! – сказал Геннадий Львович.

– Так в доме нас ждут уютные комнаты. Идем туда? – предложила Астра.

– И не очень уютное лицо Лидии, – напомнил Константин Сергеевич.

– Зато ее сын имеет нормальное лицо, – возразила Астра.

– Ни рыба ни мясо ее сын, – ответил старик, – как надгробная статуя…

– Мне поначалу он таким не показался, – сказала Астра, – пока я не задела тему Ядвиги. Он сразу же опал, как сухой лист.

– Ладно, поехали в это королевство притворщиц и притворщиков, – заявил Геннадий Львович.

– Почему ночи такие холодные? – жаловалась Астра, подпрыгивая и ежась.

– Это не ночи такие холодные, это ты оделась, словно на пляж идешь, – отметил Константин, скользнув взглядом по ее мини-юбке и высоким каблукам.

– Зато нам смотреть приятно, – отметил Геннадий Львович, оценивая стройность ножек.

– Идите уже, химик! – одернул его Колосов.

Они двигались по периметру плантации роз, стараясь не попадать в объективы камер, о которых Константин был предупрежден.

– Шевелитесь! Каждую камеру отключают ровно на десять минут, якобы для профилактики, мы должны успевать проходить это расстояние, – подгонял их Константин.

Дед охал и стонал; поблескивая металлом вокруг уха, он напоминал инопланетянина, которого взяли в плен. Последней ползла Астра, то и дело застревая в земле каблуками.

Стояла непроглядная ночь, и только розы были молчаливыми наблюдателями их марш-броска.

Заветный ключик они нашли в горшке с цветком, слава богу, что не с розой.

– Не подвел… – обрадовался Константин и открыл дверь.

Они вошли в пустующее помещение, Колосов смело включил свет.

– А никого не напряжет, что в лаборатории свет горит? – спросила Астра.

– А кому тут напрягаться? Ты хоть одного человека в радиусе двух километров видела? Ночь! А на работу пойдут к шести утра. Я так и не знаю, есть ли у них новый химик. Как Давид погиб, так все и остановилось.

Они стали осматриваться. Пластиковые столы, уже покрытые слоем пыли, какие-то колбы, большие тетради с записями, остатки уже заплесневелой еды. Астра подумала: «Ни черта мы здесь не найдем, мы не умнее болгарской полиции».

Лаборатория без хозяина выглядела безликой, пустой и холодной.

– Что мы тут ищем? – спросила Астра. В помещении послышалось эхо.

– Так это химик пусть нам скажет… – посмотрел на профессора Константин Сергеевич.

– Кто? Я?

– Ну а кто?

– Мне бы музыку услышать… – напрягся он.

– Какую музыку? – не понял его Константин.

– Ту, что я уже слышал и что навела меня на мысль о краже…

– Какой краже? – вздохнул Константин Сергеевич.

– Такого железного коня, – пояснил Геннадий Львович и сам испугался своих слов. – Люди добрые… Похоже, мне нехорошо… Что я несу? – и он углубился в изучение каких-то реактивов и банок с красками, что стояли здесь повсюду.

Константин ходил мрачнее тучи, понимая, что вряд ли они здесь найдут причину, по которой погиб Давида.

– Он жил один? – спросил Геннадий Львович.

– Как перст, – подтвердил Константин.

– Как что? – не понял старик.

– Один, один, – вздохнул Костя.

– Так это непорядок! Видный мужчина, живет один… ни семьи, ни детей… Не странно ли это? – Профессор корчил из себя Эркюля Пуаро.

– Мы будем выяснять его личную жизнь или чем он занимался по работе? – не выдержал Константин. – Смотрите внимательнее, может, он здесь что-то изобретал! Раз химик, значит, наркотик какой-то! Это надо искать!

– Я не собака, натасканная на наркотики.

– Посмотрите записи! О чем они вам говорят? – спросил Константин.

Старик тупо уставился в записи Давида, и стало понятно, что ничего умного он сейчас не скажет.

– Тут на иностранном языке…

– Это формулы… Они международные, – напрягся Константин.

– На формулы наркотика это не похоже… Вас тоже не покидает сладковатый аромат? – вдруг спросил он.

– Так здесь кругом розы, – развела руками Астра.

– Нет… Что-то другое, такое сладостно-дурманящее… – Геннадий Львович, словно гончая по следу, принялся изучать содержимое полок в лаборатории Давида.

– Смотрите, смотрите, пробирки! Божественный аромат. Господи, ландыш! Эссенция розы. А это эссенция еще чего-то… Какие ароматы! Просто пробивает до мозжечка! – радовался Геннадий Львович.

– Давид изобретал новые вытяжки, которые добавляются в различные вещи, – подтвердила Астра.

– Да-да… – пробормотал Геннадий Львович, опускаясь на колени. На нижней полке стояли какие-то пластиковые канистры. – Краска…

– Может, помещение хотели перекрашивать?

– Не строительная, краска-красочка, – обнюхивал каждую банку Геннадий Львович, довольно хихикая.

Астра с Константином пребывали в полной растерянности, им было не до смеха.

– Мы даже не поговорили с врачом, может, он совсем кукукнулся? – прошептала Астра.

– Да, это мое форменное упущение, – всю вину на себя взял Константин. – Геннадий Львович, а вы вообще химик? – осторожно спросил он. – Или такой же, как профессор-офтальмолог?

Геннадий Львович поднялся с колен.

– Я чувствую подвох в вашем вопросе, молодой человек…

– Да неужели?! Вы же изначально кем представились? Профессором-офтальмолог? Так?

– Так… – поморщился Геннадий Львович, словно Константин говорил ему прямо в железное ухо.

– И вы им не оказались!

– По трагической случайности, – вздохнул старик.

– Потом вы признались нам, что химик, так?

– Так!

– И поклялись, что на этот раз не обманываете? – уточнил следователь.

– Было дело, – согласился старик.

– И?! – уже готов был взорваться Константин.

– А какое это имеет значение, кто я, если я вам найду похитителя? – спросил Геннадий Львович, ставя руки в боки.