Полундра подтвердил это.

– Тесть в гости часто приезжает? – спросил Полундра.

– Приезжал раньше, – отвечал Исрафилов. – Помер старик года два с небольшим назад. А прежде регулярно наезжал. Даже плавал здесь с аквалангом. Хотя говорил, Каспийское море он не любит, не та стихия… Ему только Черное море подавай…

Появившийся в дверях гостиной привратник в белом фартуке и колпаке прервал излияния своего хозяина.

– Все готово, Абдул-Керим, – объявил он. – Можете садиться к столу…

– Отлично, Юсуф… Ну что ж, – повернулся хозяин дома к Полундре. – Прошу к столу…

Они прошли в столовую, великолепную, огромных размеров и пышно убранную комнату, основное пространство которой занимал стол, заставленный всевозможными тарелками с яствами.

На длинных, словно салатницы, тарелках лежали нанизанные на вертела темно-коричневые, блестящие жиром, дымящиеся с пылу с жару шашлыки, источая аппетитный аромат свежезажаренного высококачественного мяса и смолистого дровяного дыма. Рядом дымилась огромная хрустальная чаша с пловом, крупный, желтый от шафрана рис блестел, перемежался крапинами моркови, овощей и большими кусками бараньего мяса. Исполинских размеров блюдо с каспийским осетром возвышалось посередине стола как самое главное его украшение. Великанская полутораметровая рыбина замерла в золотистом желе из собственного сока, обложенная со всех сторон кусочками овощей и пряностей. Были тут блюдечки с красной икрой, была и черная зернистая, икринка к икринке, крупная, рассыпчатая, блюдо с белым, как снег, адыгейским сыром, нарезанным тонкими, как бумага, ломтями. Рядом чаши со всевозможными фруктами: крупными багрово-красными яблоками, золотистыми медовыми грушами, желтыми с красным бочком персиками размерами с хороший кулак, абрикосами величиной с куриное яйцо. Гроздья крупного янтарного винограда, продолговатого, словно дамские пальчики, а рядом другой, матово-синий, помельче размером, но от этого не менее восхитительно выглядевший, и тут же третий, розовый, полупрозрачный, ягоды которого мерцали словно рубины в свете хрустальной люстры под потолком. Между всем этим стояли бутылки дорогого марочного вина с разноцветными этикетками, коньяк, ликер, впрочем, и бутылка родной русской водки в том числе. Полундра, начавший подзабывать от своей холостяцкой жизни в гостинице, как выглядит не то что хорошо накрытый стол, но и просто домашнего приготовления еда, теперь невольно замер, вытаращив глаза и даже чуточку приоткрыв рот, созерцая все это съестное великолепие.

– Ну вот, это наш скромный столик на двоих, – проговорил Исрафилов, отлично видевший впечатление, которое произвел на североморца его роскошный стол, и улыбавшийся теперь своей обычной улыбочкой. – Ну что ж, прошу за стол, дорогой! Забудем на минуту о нашей беспокойной службе. Отдадимся, как говорили в древности, радостному веселью…

Поставив перед Полундрой высокий граненый фужер, хозяин дома наполнил его густо-красным вином.

– Ну, старлей, – сказал Исрафилов. – Давай выпьем за то, чтобы тень того страшного несчастья, что свело нас вместе и дало начало нашему с тобой знакомству, не омрачила начала нашей дружбы и исчезла совсем, как каждое утро с восходом ослепительного солнца исчезают ночные страхи и начинается новый день.

Полундра не спорил, он преспокойно выпил фужер предложенного ему вина. Старое грузинское вино с непривычки показалось ему слабым, как компот, впрочем, приятным на вкус.

– Ну что, старлей, хорошее вино? – ловил производимое на Полундру впечатление хозяин дома.

– Замечательное.

– Вот то-то же! Приедешь домой, всю жизнь потом будешь вспоминать, как тебя угощали в Дагестане! Давай, давай, североморец! – заторопил его хозяин дома. – Кушай шашлык, кушай плов! Вот, смотри, лечо по-абхазски. Вот осетрина. Вот копченая баранья колбаса, ты в жизни не пробовал такой! Сладенького хочешь? Вот халва, вот рахат-лукум, вот инжир в шоколаде, вот мушмула, вот шербет…

Впрочем, Полундра и не заставлял себя просить. Он за прошедший день порядком утомился погружениями и плаванием по морю, проголодался как следует, а выпитое вино тем более взбудоражило его аппетит. И старлей не стеснялся. Он один за другим срывал с вертела куски шашлыка, жевал неожиданно мягкое, нежное, тающее во рту баранье мясо, от души изумляясь, почему шашлык, который он пробовал до сих пор, оказывался жестким, тягучим, как резина, и частенько в нем обнаруживались мелкие кости. То, чем его угощал Исрафилов, было податливым, словно диетическая курятина. После шашлыка Исрафилов положил своему гостю на тарелку немного плова, и, никогда не имевший высокого мнения об этом блюде и не любивший особенно риса, Полундра изумился. Честно говоря, ничего подобного этому плову он никогда в жизни не едал!

Меж тем Исрафилов, видя, как его гость уплетает кушанья за обе щеки, налил еще по фужеру вина.

– Хоть мы и уговорились с тобой, старлей, не говорить здесь больше о службе, – сказал хозяин дома, – но куда же от нее, проклятой, денешься? Давай, Серега… Ничего, что я буду звать тебя Серега?..

Нет, Полундра был вовсе не против этого.

– Отлично! Давай тогда, Серега, выпьем за то, чтобы наше совместное дело поскорее было расследовано, сдано в архив, свалилось с наших плеч… А вот наша дружба чтобы от этого не пострадала!.. Чтоб не получилось, как часто бывает: пока живет в Дагестане, то друг, а как уехал домой в Россию, так сразу и забыл про нас… Не будет так, а, старлей?

Чокаясь фужером с чекистом, Полундра уверил его, что нет, такого с ним никогда не будет…

После этого тоста Сергей усиленно приналег на лечо, на плов, потом добрался до изысканных восточных сладостей, горячих и холодных. И вынужден был признаться требовательно смотревшему на него и ожидавшему восторгов Исрафилову, что и в самом деле до сих пор ничего подобного он не едал…

Исрафилов положил на тарелку Полундры кусок осетра, потом последовали всякие дивные восточные салаты, пряные, острые до невозможности, но удивительно вкусные.

– Давай, Серега, поднимем эти бокалы, – говорил Исрафилов, в очередной раз наполняя огромные фужеры багрово-красным, густым как мед вином, – за наш великий и прекрасный край, за Дагестан. Посмотри на этот стол, Серега! Все, что ты видишь на нем… Вот этот могучий осетр, – он ткнул вилкой в рыбьи объедки на своей тарелке, – вот его икра… Все это дало нам великое Каспийское море. Вот эту баранину вырастили дагестанские чабаны, пасущие стада на отрогах Кавказского хребта. Вот эти фрукты… рис… сладости… Все это произвела щедрая и обильная земля Дагестана. Так давай же выпьем за дальнейшее процветание и благоустройство этой земли… Чтобы весело и счастливо жилось на ней ее жителям… Чтобы не оскудевали ее житницы и не истощались силы ее граждан, творящих своим трудом все это изобилие. За Дагестан и за его мирных тружеников, Серега!

Слезы умиления и восторга блеснули на глазах лысого и плюгавого офицера ФСБ от его собственных слов. Чокаясь с ним, Полундра и сам чувствовал, как у него защипало в носу и стали слезиться глаза. Он вполне разделял чувства хозяина дома к его прекрасной родине.