– Вы хотите сказать, что спецпроверка начнется раньше, чем мы ожидали, сэр?

– Да. Судя по всему, послезавтра.

– О как…

– Кроме того, нам стало известно, что главой комиссии назначен Бультерьер!

Перспектива оказаться в фокусе внимания одного из самых одиозных представителей военной прокуратуры, подполковника Джеймса Мартина по прозвищу Бультерьер, заставила меня подобраться – по слухам, этот человек обладал поистине железной хваткой и всегда добивался поставленных перед собой задач.

– Получается, что менять даты съемок и корректировать гражданские базы данных под модерированные материалы бесполезно?

– Да, он наверняка проверит каждый бит информации. Всесторонне… – кивнул первый лейтенант. – Поэтому толкать пусть и качественную, но лажу мы не будем. Да и зачем? Ролики, которые мы отсняли во время твоего отпуска, в частности те, в которых фигурирует мисс Элизабет Торндайк, заполнили большинство лакун в твоем досье. В результате твоя личность стала выглядеть намного более цельной, чем полторы недели назад. А перекосы, соответственно, стали менее существенными…

Представлять процесс анализа записей, на которых я занимался любовью с Лиз, было противно до омерзения, поэтому для того, чтобы следующая моя фраза получилась не слишком желчной, пришлось основательно придавить эмоциональный фон имплантатами:

– Честно говоря, особой радости от осознания этого факта я почему-то не ощущаю.

– Ты видишь минусы не там, где надо! Бультерьер – профессионал. И с исполнителями ССО уже работал. Поэтому прекрасно знает, как мало у Службы специалистов твоего уровня, во что обходится Федерации подготовка каждого из вас и чем мы готовы пожертвовать ради тех, кто систематически демонстрирует боевую эффективность выше девяноста пяти процентов.

Несмотря на демонстрируемый оптимизм, я Кайману не поверил. Вероятнее всего, потому, что вовремя заметил тень неудовольствия, промелькнувшую в его глазах в тот момент, когда произносилась фраза «поэтому прекрасно знает…». Тем не менее сделал вид, что увидел логику в его объяснениях и практически готов их принять.

– Если это – плюс, сэр, то в чем минус?

– В том, что он в принципе неспособен идти на компромиссы, а значит, поторговаться с ним не получится.

– А есть чем?

Симмонс оскалился и стал похож на крокодила, готового вцепиться в беззащитную жертву.

– О да!!! Второй лейтенант Эйсис оказался намного тупее, чем ожидалось: он не просто сделал нарезку из материалов под грифом А-1 и скопировал ее на информационный кристалл, но и вывез носитель информации с территории базы!

Я аж поперхнулся: да, та часть моей работы, к которой психолог был допущен, выглядела крайне неприглядно. Но чтобы додуматься до такой глупости, надо было родиться дауном.

– У-у-у…

– Мало того, чистить логи и прятать компромат его, как оказалось, никто не учил, поэтому найти инфокристалл с записями оказалось совсем не трудно. Конфискация, как ты понимаешь, была проведена с соблюдением всех процессуальных норм и еще до того, как Эйсис смог передать файлы родственнику. В общем, теперь доказательной базы хоть завались, поэтому этого придурка гарантированно признают виновным как минимум по семнадцати пунктам обвинений, что в совокупности потянет лет на шестьдесят, причем в тюрьме особого режима!

«За что боролся, на то и напоролся…» – мысленно отметил я, еще раз прокрутил в памяти состоявшийся разговор и задал напрашивающийся вопрос:

– Мои действия в сложившейся ситуации?

В вечно холодном взгляде Каймана мелькнуло что-то похожее на удовлетворение.

– В шестнадцать тридцать отправишься на имплантацию. Оттуда в «Чистилище». Сразу после отладки и тестовых прогонов можешь на час-полтора завалиться в вирткомплекс. Потом, если потребуется, немного отдохнешь и двинешь в БСП…

Я мысленно восхитился: Симмонс собирался меня спрятать. От Бультерьера. Причем абсолютно законно! Ведь информацию о дате начала спецпроверки он получил неофициально, других исполнителей моего уровня под его командованием нет и не предвидится, а поручать, вне всякого сомнения, очень-преочень важную акцию тому, кто может ее завалить, крайне нерационально!

Еще через пару секунд я представил, как «возрадуется» подполковник Мартин, когда в ответ на требование пригласить меня для допроса ему сообщат, что я в блоке самоподготовки, и мысленно хмыкнул. Потом почувствовал, что Кайман ждет от меня еще какого-то вопроса, пораскинул мозгами и выдал требуемое:

– У меня новое задание?

Судя по желвакам, которые мгновенно вспухли на скулах Каймана, вопрос получился недостаточно удачным. В смысле, в нем не чувствовалось ни моей искренней благодарности, ни восхищения его умом и сообразительностью.

– Да.

Пришлось задавать дополнительный:

– С правильным PTE?[47]

Эта фраза, вернее, поставленный в нужном месте акцент сотворил чудо – первый лейтенант перестал гневаться и расплылся в оскале, аналог которого у нормальных людей назывался бы самодовольной улыбкой.

– Угу: десять дней на планирование, столько же на отработку и две недели на саму акцию!

– А что с КР?

– От двадцати пяти и выше…

…Желание пообщаться со мной тет-а-тет появилось у Бультерьера на второй день с начала прилета. Вероятнее всего, потому, что первые сутки он убил на максимально оперативное копирование всех доступных ему архивов, включая архивы системы наблюдения и контроля бара, арсенала и гауптвахты. Узнав, что я в БСП, он разозлился. Но в меру – видимо, не только читал соответствующую внутреннюю инструкцию ССО, но и помнил, что с момента начала планирования акций с уровнем секретности А-1, А-2 и А-3 и до их завершения исполнители имеют право общаться только со своими кураторами. Привычка искать во всем злой умысел заставила его проверить, когда именно меня «озадачили». И, не найдя причин гневаться на мое начальство, сдаться. Вернее, зарыться в работу. С головой.

Копал Бультерьер не хуже, чем армейский траншеекопатель, и за следующие шесть дней проанализировал всю мою жизнь со дня первого появления на базе и до момента ухода в блок самоподготовки. Судя по очень малому сроку, потребовавшемуся для изучения столь большого объема информации, в процессе работы подполковник использовал какие-то уж очень специфические имплантаты и программы. С чего я взял, что анализировался очень большой объем информации? А с того, что после первичной обработки материала Мартин захотел пообщаться не только с участниками и свидетелями ВСЕХ задокументированных конфликтов с моим участием, случившихся на территории базы, но и со всеми теми, с кем я когда-либо выяснял отношения за пределами зон покрытия СНК. Включая лиц, успевших отслужить положенные сроки и уволенных в запас. А составить этот список из ничего и настолько оперативно было сложновато.