– Зовите меня Конни, – предложила она. – Видите ли, мой бракоразводный процесс благополучно завершился, и мне захотелось начать новую жизнь. Иметь возможность готовить, заводить домашних животных, принимать гостей. Как поживают Коко и Юм-Юм?

– Они рады, что любимый доктор теперь их соседка. Скажите, это правда, что вы носите синий медицинский халат? Весь персонал в больнице ходит в белом…

– Только это не для печати, – сказала Конни, на которой были синие джинсы. – Я ношу синее, чтобы подчеркнуть цвет моих глаз.

– А ведь верно, что кошки реагируют на синее. Жёлтый и синий – два цвета, которые они лучше всего различают, хотя в целом живут в мире размытой пастели.

Так ещё некоторое время они беседовали об особенностях кошек, пока их не прервал Уэзерби.

– Вы что, господа хорошие, сговариваетесь ограбить банк? Пицца прибыла. Хватайте и ешьте, пока не остыла!

Шагая с Конни в импровизированную столовую, Квиллер не преминул сообщить ей:

– Вы, конечно, знаете, что я работаю над книгой о Хиббард-Хаузе. Если вы услышите какие-нибудь истории о старом поместье, которые я смогу использовать, и даже пусть не смогу, – пожалуйста, дайте мне знать.

За столом гостеприимный хозяин вдруг сказал:

– Знаете, Конни, вам повезло, что вы прибыли сюда сейчас, когда Индейской Деревней стал ведать Фонд К. Теперь крыши не текут, окна не дребезжат, полы не танцуют под ногами, а стены между нашими жилищами звуконепроницаемы.

– И в Деревне есть Орнитологический клуб, – продолжила Полли. – Он собирается раз в неделю. Дорожки по берегу реки – идеальное место для наблюдения за птицами. И ещё есть Бридж-клуб и Клуб искусств.

– И дороги очищают от снега машинами, – добавил Квиллер, – а дорожки лопатами. Таверны «Лингуини» и «Типси» отсюда в двух шагах. В сущности; до Холмов рукой подать, и Хиббард-Хауз тоже недалеко.

– А вид на реку!.. – воскликнул Уэзерби. – Красивее не бывает! Спросите Гольф Стрима… Спросите Брута и Капу… Спросите Коко и Юм-Юм.

Позже, когда они переместились в гостиную, где пили кофе, он заявил:

– А сейчас Квилл споёт нам песенку.

– Прошу прощения. Я забыл дома ноты, – сказал Квиллер. – Но я позабавлю вас лимериком о нашем общем друге и хлебосольном хозяине.

И он продекламировал, держа перед глазами одну из библиотечных карточек, которыми вечно были набиты его карманы:

Светский парень по имени Джо

Знает, как приготовить харчо,

Предсказать погоду

Властям в угоду.

Только ест он чёрт знает что.

Посмеялись. Уэзерби предложил пропустить по стаканчику на сон грядущий. После чего гости пожелали хозяину спокойной ночи, и Квиллер проводил обеих дам – каждую до дверей её кондо.

Вернувшись к себе домой, он нашёл там двух оголодавших кошек и сообщение на автоответчике от Кеннета: «Мистер К., у меня подобрался стоящий материал. Если срочно, могу доставить в Деревню завтра вечером».

Квиллер тут же ему перезвонил.

– Приезжай. Я хотел бы получить представление о том, что мы можем ожидать от старожилов. Слушай, если я закажу два ужина у Луизы, ты сможешь их прихватить с собой? Как тебе такое поручение?

– Вполне по силам! – ответил Кеннет.

Выходя на восток, стеклянные стены кондо в «Ивах» дарили их обитателям не только вид на реку, но и тёплое утреннее солнышко, которое Коко и Юм-Юм сочли идеальным для умывания после завтрака. Квиллер и сам, допивая вторую чашку кофе, сидел, купаясь в солнечных лучах, когда прибыл его поверенный Бартер.

– Премилое местечко. Превосходный вид, – сказал он, опуская портфель на стол.

– Возможно, кондо не дает такого заряда энергии, как амбар, – отвечал Квиллер, – зато можно любоваться рекой, когда захочешь. – Бартеры жили за городом среди гряды холмов и овцеводческих ферм. – Кофе?

– Будь так добр. Кстати, по дороге сюда я захватил пару датских пончиков в «Типси».

Они уселись за столиком у окна, и Квиллер спросил:

– Ты ехал через Западный Кеннебек, да? Если так, то наверняка проезжал мимо поместья Хиббардов.

– Проезжал, но оно сильно заросло лесом. Всё, что я видел, – красная черепица башни. Как продвигается книга?

– Знакомлюсь с историей семьи и дома – и с Вайолет, единственной наследницей. Я потому и вызвал тебя. Ей шестьдесят, если не больше, умная, явно при деньгах – и с весьма шаткой перспективой Долголетия. И – сугубо между нами! – она только что вышла замуж за человека много младше себя.

– Пожалуй, тебе пора садиться за роман, Квилл. Кто он?

– Актёр, которого ты видел в пьесе Оскара Уайльда, ответственный за спецпроекты в книжном магазине, инициатор программы, которую проводит Мастерская театральных искусств, о чём будет рассказано в сегодняшней «Всячине»,

– Да-да. Припоминаю – я его видел: он объявлял твоё выступление в литклубе. Талантливый малый, обтёсан по лучшим светским образцам. А в чём же дело? Ревность? Он ведь нездешний.

– Дело в том, Барт, что в Локмастере у него репутация охотника за богатыми невестами.

– Гм-м… сюжет обретает остроту.

– Вайолет рассказала по секрету другой женщине, что на прошлой неделе была у своего адвоката с тем, чтобы переписать завещание. Как – можно только догадываться. Я говорил с Вайолет и с её лучшей подругой, и та и другая – обе подчеркивают, что сохранность Хиббард-Хауза имеет для неё чрезвычайное значение. И все же… Пусть это прозвучит, Барт, как если бы я был частным детективом. В городе есть специалисты по недвижимости, которые мечтают превратить поместье Хиббардов в большое коммерческое предприятие.

– Мечтать закон не запрещает, Квилл!

– Согласен. Но эти риелторы – постояльцы пансиона Хиббардов и друзья-приятели новобрачного. Вместе охотятся на уток по субботам и воскресеньям.

– Всё это очень интересно, – проговорил адвокат. – Чего ты ждешь от меня?

– По словам Мэгги Спренкл, Хиббарды всегда были клиентами вашей фирмы. Так как Фонд К. взял на себя издание книги, вполне естественно поинтересоваться, что ожидает Хиббард-Хауз в будущем. Превратят его в музей? Школу? Санаторий? Казино?

– Так-так, я понимаю, к чему ты клонишь, Квилл.

– Мне ни к чему знать, что эта милейшая женщина написала в своём завещании. Я просто хочу знать, защищена ли эта собственность от коммерциализации. Если нет, то с какой стати я должен тратить время на книгу о ней?

– Ты совершенно прав, Квилл. Насколько это срочно?

– В высшей степени. Первоочередное дело. Состояние здоровья Вайолет, увы, не внушает оптимизма.