– Тут, как я посмотрю, много коробок, помеченных словом «Наука». Это всё ветеринария?

– Нет. Там книги, принадлежавшие моему отцу. Он преподавал естествознание в средней школе, и у него было хобби – читать всё, что писали по всем отраслям науки. Я пыталась приохотить его к детективам – надо же и расслабиться! – но он считал беллетристику пустой тратой времени.

Для Квиллера не было большего удовольствия, как возиться с книгами, и он с трудом удерживался, чтобы не раскрыть каждую и не прочитать хотя бы страницу, особенно когда попадалось какое-нибудь заковыристое название, например: «Квантумный контроль над молекулярными процессами» или «Физические свойства углеродных нанотуб».

Когда с распаковкой-расстановкой было покончено и пустые коробки снесли в подвал, он сказал Конни:

– Всякий раз, когда вам захочется передохнуть и выпить кофе, милости прошу ко мне: могу предложить моё пресловутое варево с шотландскими булочками. Это обычные булочки; только поменьше и подешевле. Я иду ставить кофе. А будете готовы – сразу приходите.

Когда она явилась – в джинсах и серой хлопчатобумажной рубашке, – Коко отнесся к ней, как если бы понимал, что она – это она, но надо бы спросить документы. Когда они уселись за закусочным столиком у кухонного окна, Квиллер снова обратился к волновавшей его теме:

– Мы уже говорили об этом, но позвольте мне опять спросить, как, по вашим впечатлениям, обитатели Хиббард-Хауза отнеслись к присутствию в доме Олдена и такому неожиданному замужеству Вайолет?

– Собственно говоря… Как я сказала, Квилл, в последние недели в доме происходили перемены – одна из причин, почему я решила уехать. Раньше там царила чудесная семейная атмосфера. Вайолет была бесподобной хозяйкой. Но когда появился Олден, она предоставила ему выбор меню и вечерних развлечений. Олден стал распоряжаться винным погребом и взял на себя Тассо, сторожевого пса. Я знаю, он любит собак, но остальным жильцам дома тоже доставляло удовольствие в свою очередь выгуливать Тассо… Ну а замужество Вайолет было не столько шоком, сколько разочарованием. Женская половина считала, что Джад Амхёрст больше ей подходит… Право, не знаю, следует ли мне всё это вам рассказывать…

– Не мучайте себя угрызениями совести, Конни, – успокоил её Квиллер. – Я спрашиваю исключительно потому, что переживаю за прекрасный старый дом, историю которого мне поручили рассказать. Как вам известно, я пишу книгу о Хиббард-Хаузе. Может, припомните какие-нибудь забавные случаи, которые стоило бы в неё включить?

– Так, на ходу – нет, но я подумаю.

– Скажите, с появлением Олдена атмосфера в доме изменилась?

– Ну… он играет на фортепьяно, и при нём устроили несколько вечеров пения, и это было мило. Одден умеет стряпать, и он научил Вайолет готовить утку l'orange[21] . И я слышала, у них, в мужском флигеле, играли в карты, иногда ночь напролёт… Если я вспомню что-то ещё, я вам расскажу.

Едва начало смеркаться, Квиллеру позвонила Хикси Райс, занимавшая во «Всячине» должность заведующей отделом рекламы и объявлений. Судя по качеству связи, она говорила по мобильнику с обочины забитого машинами шоссе.

– Квилл, ты будешь на месте ближайшие несколько минут? Меня попросили передать тебе небольшой пакет.

– Кто попросил? Ты этого человека знаешь? Что за пакет? Очень подозрительный?

– Да ну тебя! Только бы пошутить! – отвечала она с довольным смехом. – Наш рассыльный попросил меня передать тебе магнитофонную запись. Он говорит, тебе она срочно нужна.

– Приезжай. Сможешь задержаться? Пропустим по стаканчику!

– На этот раз – нет. Благодарю. Ужинаю с одним типом – перспективная деловая связь.

– Деловая? Не сомневаюсь!

Несколько минут спустя, припарковавшись на обочине, не выключая мотора, она уже бежала по тропинке, вся такая стремительная, порывистая: волосы развеваются, юбка колышется!.. Хикси всегда напоминала шаровую молнию, вот-вот готовую взорваться от переполнявшей её жажды деятельности.

Она отдала запись и помчалась обратно к своему автомобилю, остановившись только затем, чтобы крикнуть:

– Комитет по празднованию полуторастолетия заседает в пятницу вечером, в отеле. Желательно твоё присутствие.

И отбыла, оставив сделанную Кеннетом запись и легкий аромат дорогих духов. В Пикаксе уже была составлена программа празднования (торжества намечались на минувшее лето), когда выяснилось, что кто-то (возможно, Хикси) ошибся в дате. По мнению Квиллера, так было даже лучше. Новый книжный магазин и Данди плюс стопятидесятилетие – слишком много для такого небольшого городка, как Пикакс.

Он немедленно подошёл к диктофону и стал слушать резковатый старческий голос.

Меня зовут Хелен Уэнтли. Эту ужасную историю я в детстве слышала много раз. Мои прадеды приехали сюда из Финляндии, чтобы добывать уголь. Бабушка – она была экономкой в Хиббард-Хаузе – рассказывала, как снегопад на три недели запер их в большом доме на холме. Тогда не было телефонов, и они не могли позвать на помощь, и снегоочистителей не было, это уж точно.

Вначале все собирались поближе к огню и рассказывали разные истории. Но снег всё шёл и шёл. В большом доме становилось всё холоднее и холоднее. Приходилось беречь каждую хворостину. И мистер Хиббард решил, что все будут жить в библиотеке: эту комнату легче других было натопить. Все, то есть четверо Хиббардов, бабушка, слуга и горничная.

Бабушке пришлось учиться стряпать в камине. Она говорила, что ели они всё больше супы и овсянку. Слуге поручили носить дрова, но поленница всё убывала и убывала, и кончилось тем, что, прежде чем утих снегопад, они стали рубить мебель и даже жечь книги!

В библиотеку снесли со всего дома подушки и одеяла, а спали на полу. Днём ходили в шапках, напяливали что-нибудь из верхней одежды и гамаши. Мистер Хиббард читал вслух. А миссис Хиббард заставляла всех петь песни и играть в слова и другие умственные игры.

Потом стало туго с едой. У них было несколько кур-несушек и дойная корова в сарае, и ещё в погребе порядком припасенных на зиму фруктов. Но становилось всё труднее и труднее туда прорываться через сугробы и снегопад, который ни на минуту не останавливался. И все маялись животами из-за того, что ели много фруктов да овсянку – ну, вы понимаете, о чём я говорю.

Тогда мистер Хиббард решил, что надо прирезать корову и кур и пустить их на еду. Всё равно кормить их было нечем и они могли только замерзнуть до смерти. С лошадьми так оно и случилось. Они перемёрзли.

Когда кто-то предложил взять лошадей в гостиную, все хохотали до колик. Бабушка говорила, у них тогда у всех понемногу мозги поехали.

Вот тогда-то слуга и решил добраться до города на самодельных лыжах – просить о помощи. Туда было семь миль, а кругом всё ещё мело. И не было от него ни слуху ни духу. А когда весной снег растаял, нашли его тело.