— Что ж, похвально. У вашего приятеля был хороший вкус.

Теперь он заметил перемену в ее настроении, но никак не мог понять причину. Он вел себя с Джулией вполне по-джентльменски, не делая никаких намеков.

От него пахло «Лафройгом» и чем-то еще, чем-то «габриелевским» и потенциально опасным.

— Джулианна, не надо меня бояться. Смею вас уверить: я не кусаюсь.

Ну вот опять! Совершенно невинная шутка. Он думал, что она засмеется, а она сжалась. Она живой человек, а не марионетка, которую профессор Эмерсон дергает за ниточки ради развлечения и от досады, что какой-то блондин из Монреальского банка послал ей трюфель в золотой фольге. И этот танец был не чем иным, как возможностью продемонстрировать ей, а заодно блондину и прочим «волкам» его превосходство.

— Сомневаюсь, что это очень профессионально… — начала Джулия, и ее глаза вдруг вспыхнули.

Габриель перестал улыбаться. Его глаза тоже вспыхнули.

— Да, мисс Митчелл, это совершенно непрофессионально. Более того, мое поведение грубо нарушает правила общения между преподавателями и студентами. Могу лишь сказать в свое оправдание, что мне хотелось потанцевать с самой красивой женщиной в этом клубе.

Джулия облизала губы, но тут же сомкнула их.

— Я вам не верю.

— Не верите, что вы самая красивая женщина из присутствующих сегодня? При всем моем глубоком уважении к Рейчел, говорю вам: это так. Или вас удивляет, что жестокосердный придурок вроде меня вдруг захотел сделать вам приятное?

— Не надо издеваться надо мной! — оборвала его Джулия.

— Джулианна, в моих словах — ни капли издевки.

Его рука, обнимавшая ее за талию, опустилась чуть ниже. У Джулии слегка потемнело в глазах. Наверное, так бывает у каждой женщины, и он сделал это намеренно, потому что знал. Он забыл, что когда-то уже гладил ей поясницу и был первым, кто касался ее тела. Ее тело помнило его и не могло смириться с его отсутствием.

Вспышка ее раздражения удивила Габриеля.

— Когда вы не хмуритесь на меня, ваши глаза особенно красивы и вы вся становитесь нежной и прекрасной. Вы прекрасны всегда, даже когда хмуритесь, но в такие минуты вы похожи на ангела. Мне вдруг кажется, словно вы… вы похожи на…

Джулия перестала танцевать. Неужели сейчас произойдет чудо и он вспомнит? Она стиснула его руку, заглянула ему в глаза, всем сердцем желая, чтобы чудо произошло.

— Габриель, я вам кого-то напоминаю?

Не узнал… Правда, на его лице что-то промелькнуло, но тут же исчезло.

— Мне показалось. Мимолетная фантазия, — сказал он, снисходительно улыбаясь. — Не беспокойтесь, мисс Митчелл. Наш танец почти окончен. Потом вы освободитесь от меня.

— Если бы я могла, — одними губами прошептала она.

— Вы что-то сказали? — Габриель наклонился к ней.

Забыв, что находится в людном месте, он осторожно откинул ей волосы с лица. Его пальцы слегка коснулись ее щеки, опустились вниз и дольше, чем позволяли приличия, задержались на ее шее.

— Вы прекрасны, — прошептал он.

— Золушка, внезапно оказавшаяся на балу. Вместо хрустальных башмачков — туфли от доброй феи Рейчел. И платье.

— Вам нравится ощущать себя Золушкой? — спросил Габриель, убирая руку. Она кивнула. — Как же мало надо, чтобы сделать вас счастливой, — сказал он, обращаясь больше к себе, чем к ней. — У вас бесподобно красивое платье. Должно быть, Рейчел знает ваш любимый цвет.

— А с чего вы решили, что я люблю этот цвет?

— Я не решил. Я увидел… в вашей квартире.

Воспоминание о первом и единственном визите профессора Эмерсона в ее «хоббитову нору» заставило Джулию поморщиться.

Ему хотелось, чтобы она смотрела на него и только на него.

— Ваши туфли — выше всяких похвал.

Макушкой Джулия едва доставала ему до подбородка. Глаза Габриеля, словно лифт, двигались то вниз, то вверх. От макушки до соблазнительных туфель.

— Туфли замечательные, но не для танцев. Я боялась упасть.

— Я бы этого не допустил.

— Рейчел очень щедра.

— Да. Это у нее от матери. Грейс была такой же. — (Джулия кивнула.) — Но не я.

Это был почти вопрос, и теперь Габриель следил за ее глазами.

— Я вам такого не говорила. Мне думается, вы можете быть очень щедрым, когда захотите.

— Когда захочу?

— Да. Я проголодалась, и вы меня накормили.

«Дважды», — мысленно добавила она.

— Вы были голодны? — Габриель тут же прекратил танцевать. — Вы были голодны? — повторил он.

Его глаза превратились в два синих ледяных кристалла, а голос утратил недавнюю теплоту, охладившись до температуры воды, текущей с ледника.

— Успокойтесь, профессор. Я не голодала. Мне просто хотелось чего-нибудь мясного. И яблок, — многозначительно добавила она.

Слова о яблоках промелькнули мимо его ушей. Габриель только сейчас осознал (правильнее было бы сказать — понял не только умом, но и сердцем), в какой нищете живет его аспирантка. Пусть это не голод. Это называется «полуголодное существование». «Хроническое недоедание» — вот как это называется. Неудивительно, что она такая худая и бледная.

— Скажите мне правду: вам хватает денег на жизнь? Если вы скажете, что нет, в понедельник я пойду к декану факультета и буду ходатайствовать о повышении вашей стипендии. Я прямо сейчас готов отдать вам свою карточку American Express. Мне не хочется, чтобы вы жили впроголодь. Совсем не хочется.

Джулия потеряла дар речи. Такой реакции профессора Эмерсона она не ожидала.

— Вы зря беспокоитесь, профессор. Если разумно тратить деньги, я вполне могу прожить и на эту стипендию. Конечно, не имея кухни, готовить сложновато, но в еде я неприхотлива. Почти все, что я ем, можно легко приготовить на плитке или в микроволновке.

Габриель снова закружил ее по белому мрамору танцпола.

— Не удивлюсь, если однажды, когда вам не хватит на еду или будет нечем заплатить за жилье, вы продадите эти чудесные туфли.

— Ни в коем случае! Я считаю их не только подарком Рейчел. Это еще и подарок Грейс. Я ни за что с ними не расстанусь.

— Обещайте мне: если вы вдруг останетесь без цента в кармане, то сразу же обратитесь ко мне. Обещаете? Ради памяти Грейс? — (Джулия отвела глаза и промолчала.) — Я знаю, что не заслуживаю вашего доверия, — вздохнул Габриель и уже тише добавил: — Но моя просьба вряд ли такая уж неисполнимая. Вы обещаете?

— Для вас это очень важно?

— Да. Для меня это крайне важно.

— Тогда да. Обещаю, — ответила Джулия, шумно выдохнув.

— Спасибо.