приняли на себя обязательство не подписывать отдельного мира; текст этой декларации был выработан Антантою, опасавшейся заключения Россией сепаратного мира.

В конце месяца государь в сопровождении наследника цесаревича вернулся на Ставку через Ревель, Ригу, Витебск. В Ревеле состоялось высочайшее посещение наших морских сил Балтийского флота и подводных лодок английского флота, два командира которых — Гутхорт и Кроми — удостоились награждения Георгиевскими крестами. (Последний, совершивший много боевых подвигов в Балтийском море, к сожалению, не вернулся после войны на родину, так как был убит в Петрограде большевиками в помещении английского посольства).

Отправившись в ноябре в десятидневную поездку для посещения Южного фронта, Его Величество побывал в Рени, на границе Румынии, на левом берегу Дуная. Организация и оборона этого места была возложена на флигель-адъютанта М. М. Веселкина, доставлявшего по Дунаю на пароходах и баржах посылавшиеся сербам запасы до того момента, когда болгары выступили против России.

20 декабря государь, невзирая на предупреждения и протесты местного начальства, прошел на наблюдательный артиллерийский пункт, расположенный у окраины густого соснового бора вблизи окопов Киевского гренадерского полка. Пребывание в этой местности было настолько опасно, что, дабы не привлечь внимания неприятеля, окопы которого были поблизости расположены, Его Величество был сопровождаем только генерал-адъютантами Эвертом и Куропаткиным и двумя артиллеристами.

31 декабря 1915 года, в 12 часов ночи, протопресвитер Шавельский служил в высочайшем присутствии молебен в церкви Ставки; а на следующий день в зале дворца состоялись новогодние поздравления, принесенные государю императору чинами штаба. Перед отъездом со Ставки министр двора граф Фредерикс доложил государю о желательности, по его мнению, высочайшего посещения наших законодательных палат, дабы показать восседавшим в них представителям народа доброжелательное к ним отношение со стороны царя. Этот доклад министра двора вызвал такое изумление со стороны либерально настроенных министров, в особенности С. Д. Сазонова, что благодаря их болтливости и обнаружилось, кто был инициатором этой мысли.

Вернувшись со Ставки к 9 февраля, дню открытия сессий Государственной думы и Государственного совета, государь посетил обе эти палаты в сопровождении вновь назначенного председателя Совета министров Б. В. Штюрмера. В Екатерининском зале Таврического дворца собрались послы союзных держав и члены Государственной думы, приветствовавшие Его Величество восторженными криками «ура». После молебствия по случаю взятия доблестными нашими кавказскими войсками Эрзерума государь сказал:

«Мне отрадно было вместе с вами вознести Господу Богу благодарственные молитвы за дарованную им нашей дорогой России и нашей доблестной армии на Кавказе славную победу. Счастлив также находиться посреди вас и посреди верного моего народа, представителями которого вы здесь являетесь. Призывая благословение Божие на предстоящие вам труды, в особенности в такую тяжелую годину, твердо верую, что все вы и каждый из вас внесет в основу ответственной перед Родиной и мною работы весь свой опыт, все свое знание местных условий и всю свою горячую любовь к нашему Отечеству, руководствуясь исключительно ею в трудах своих. Любовь эта всегда будет помогать вам и служить путеводной звездой в исполнении вами долга перед Родиной и мною. От всей души желаю Государственной думе плодотворных трудов и всякого успеха».

Члены Думы и присутствовавшая публика ответили на речь царя громовым «ура». Настроение собравшихся казалось вполне благожелательным. Государь обошел многие помещения, приветливо со всеми разговаривал, благодарил депутатов за прием и отбыл на автомобиле, оставив прибывшего с ним брата — великого князя Михаила Александровича, пожелавшего присутствовать на имевшем состояться заседании Государственной думы. В этот же день вечером государь посетил Государственный совет в Мариинском дворце, где для встречи Его Величества собрались только члены совета, принявшие царя без шумных оваций, но в высшей степени сердечно.

16

Земские и городские деятели в Москве * Военная цензура

Осенью в Москве состоялся съезд земских и городских деятелей для обсуждения вопросов, связанных с работой благотворительных организаций на фронте. Официально эти организации осуществляли заботу о больных и раненых воинах, главным образом в тылу армии. Возникли они явочным порядком, черпая вначале средства из ассигнований земских и городских учреждений и добровольных пожертвований. В скором времени благодаря неограниченному кредиту, испрошенному для них у государя великим князем Николаем Николаевичем, они стали работать почти исключительно на средства казенных ассигнований.

Оба союза слились для дружной работы по переустройству общественной жизни. Земский и городской союзы были поставлены в совершенно обособленное среди других общественных учреждений положение, что неоднократно останавливало на себе внимание правительства, усматривавшего, что деятельность их идет по пути, угрожающему государственному порядку.

Так как городскому и земскому союзам не удалось привлечь сколько-нибудь крупных общественных и частных средств, они, все время развивая и расширяя свои организации, вынуждали правительство увеличивать выдаваемые им суммы, необходимые для поддержания созданных полезных учреждений. Это вынужденное вспоможение «земгору» из сумм государственного казначейства выразилось к концу 1914 года в цифре 43 миллиона рублей и, возрастая ежегодно, достигло ассигнования на первое полугодие 1917 года одному только Всероссийскому союзу городов цифры 65 786 895 рублей.

Большую часть работников в этих союзах составляли лица, уклонявшиеся от службы в действующей армии. Строевые офицеры называли тружеников, занимавшихся призрением больных и раненых, «земгусарами», а руководивших различными работами в тылу — «гидроуланами». Сестры в этих организациях в отличие от настоящих сестер, состоявших при Красном Кресте, именовались «сестрами-утешительницами». Появлялся этот персонал на фронте обыкновенно в автомобилях, прозванных «сестровозами». Занимались работники земского и городского союзов, между прочим, и антиправительственной пропагандой среди солдат и офицеров фронта, пользуясь для этого своими лазаретами, поездами, питательными пунктами, банями, прачечными и другими созданными ими учреждениями. Пропагандисты раздували каждый промах военного управления, приписывая его высшему начальству с генералом Сухомлиновым во главе. Немало потрудились они и над расшатыванием престола, подчеркивая немецкое происхождение императрицы и распространяя небылицы об ее отношении к Распутину.

Темы для пропаганды давались общественными деятелями, которых инспирировали ораторы Государственной думы и литераторы — сотрудники целого ряда в то время разрешенных еврейских газет и журналов («Евреи и война», «Русский еврей», «Евреи и Россия» и т. д.). Восхваляя культурность и трезвость еврейского народа, эти литераторы сильно нападали на неугодных им государственных деятелей вроде министра внутренних дел Н. А. Маклакова, которого называли проводником идей крайней реакции; о заместителе же его, князе Щербатове, неблагожелательных отзывов не встречалось, вероятно благодаря успешно им проведенному в Совете министров 4 августа 1915 года доклада о том, что «ввиду чрезвычайных обстоятельств военного времени, вызывающих оставление еврейским населением пограничной полосы, испрашивается разрешение евреям на жительство в городских