Десятичасовой выпуск новостей НТВ Шепилов увидел на автомойке, когда белая моющая пена вьюгой запорошила стекла его «Хаммера». Большую машину мыли долго, и Шепилов включил портативный телевизор. Радостный голос дикторши сообщал:

– Новости культуры. В Москве с большим успехом прошли гастроли «Лондон модерн балет». Британцев провожали долгой овацией, но особенно приятно, что открывала концерт российская прима Алина Воронцова.

На экране появился концертный зал. Восторженная публика аплодировала стоя, со сцены зрителям раскланивались танцоры в странных двухцветных костюмах, напоминающих наряды королевских шутов. Среди них была Алина в черном сценическом платье: грациозно склонившись, она принимала из чьих-то рук гигантский букет гербер, лилий и хризантем. Затем камера включилась уже за сценой. Все еще держа в руках неподъемный букет, сияющая, разгоряченная успехом Алина говорила чуть в сторону от объектива:

– Для меня это фантастическое событие, и я очень счастлива. Я благодарна всем, кто помог осуществиться моей мечте, в первую очередь, моему любимому человеку, который меня поддерживал…

– Хватит… – пробормотал Шепилов и выключил телевизор.

Рядом с огромной афишей «Лондон модерн балет», украшавшей фасад «Новой оперы», сиротливо стоял Костя, надевший по такому случаю единственный пиджак. Алина стояла около ярко освещенного служебного входа и, прижимая к груди грандиозный букет, давала автографы, смеялась, благодарила и дарила новоявленным поклонникам ослепительные улыбки. Освобожденные от тугого балетного пучка волосы снова спадали на ее плечи роскошными волнами. Костя смиренно ждал, не подавая виду, что имеет к этой блистательной танцовщице какое-то отношение. Он понимал, что должен гордиться своей возлюбленной, радоваться за нее, но вместо этого испытывал странную досаду – и сам же на эту досаду досадовал. Один вечер – а между ними словно выросла скала. Алина оказалась на ее вершине, а он, Костя, топтался внизу. Но это было не уязвленное самолюбие, отнюдь! Костя просто испугался. Любимую увлечет водоворот успеха и долгожданного признания, она уедет в Лондон, у нее начнется новая жизнь, а он снова начнет с нуля долгий путь к собственной цели. Сумеют ли они сохранить близость и взаимопонимание?

Расписавшись на всех протянутых программках и рекламных буклетиках, Алина подошла к нему – радостно-возбужденная, полная энтузиазма.

– Так, сейчас поедем ужинать со Смолвудом. Я говорила ему про тебя, он обещал помочь с визой, без него будешь выбираться полгода. И он сказал, что у него есть знакомые на MTV..

– Это не он? – спросил Костя, кивнув в сторону лимузина, вырулившего из-за угла.

Алина перебросила букет из руки в руку и устремилась к остановившемуся автомобилю. Из лимузина вышел благообразный седой джентльмен, одетый во все черное, и послал Алине голливудскую улыбку. Она ответила тем же.

– Hi, mister Smallwood!

– Hallo, my precious! You were great!

– Thank you…[2]

Смолвуд вопросительно посмотрел на приблизившегося Костю. Алина поспешно объяснила:

– This is Kostia, my boyfriend. I told you about him[3].

– Sure, sure… – любезно отозвался Смолвуд. Он перегнулся через открытую дверцу и, продолжая доброжелательно улыбаться, негромко попросил:

– Young man, could you please sit in the front for a while? We need to have a little private talk about the contract.[4]

Костя недовольно поморщился и пожал плечами:

– Шоу-бизнес…

Сев рядом с водителем, Костя повернулся к Алине. Девушка виновато посмотрела на него и по невидимой нити, соединявшей их сердца, побежала торопливая морзянка: «Не обижайся, дело, есть дело, мы все равно вместе». Костя улыбнулся, передавая по той же нити, что все понимает и не обижается, но Смолвуд бесцеремонно нажал кнопку на потолочном пульте, и невидимую нить как лезвием перерубила поднявшаяся перегородка.

Машина тронулась по залитой огнями вечерней Москве. Костя угрюмо смотрел вперед. Неприятные предчувствия усиливались. Он не просто может потерять Алину, он ее уже теряет шаг за шагом! Сухопарый водитель бросил на него несколько сочувственных взглядов и наконец не выдержал:

– Твоя девушка?

– Да… – кивнул Костя.

– Ну слушай, о чем они там говорят. А то кто их знает, буржуев.

Водитель щелкнул тумблером на потолке кабины, и из небольшого динамика полилась английская речь. Разговор, происходивший в салоне, был слышен не очень хорошо, Костя улавливал не все слова – но хватило и тех, которые он понял.

– Алина, – убедительно говорил Смолвуд, – это абсолютно невозможно!

– А если бы это был не бойфренд, а муж?

– Я не работаю с замужними артистками. Твои документы уже в посольстве. Через три дня мы будем в Лондоне. Ты входишь в репертуар, в ноябре у нас начинается европейский тур.

Повисла пауза. Видимо, Алина собиралась с силами, чтобы продолжать разговор.

– Но я не могу без него.

– Ты приобретешь больше, чем потеряешь, поверь мне. Скажи ему, что на визу нужно время, он сможет приехать через месяц. Потом еще через месяц. И еще… Ты поняла меня?

Еще одна пауза. Долгая. Бесконечная. Костя, прикрыв глаза, мучительно ждал.

– Я поняла, – послышался надтреснутый голос Алины.

На ближайшем перекрестке, когда лимузин остановился у светофора, Костя без суеты вылез из машины, мягко захлопнул дверцу и, ничего не видя перед собой, направился по неизвестной улице в неизвестном направлении. Ему было все равно, куда идти.

Ночь набирала обороты: неоновая буква «А» на известном заведении в глухом переулке призывно пылала алым светом. Олег стремительно шел по длинной подземной улице «Амазонии» мимо факелов и рыцарских щитов к дальней витрине, где его ждала Юля. После единственного раза, когда они встретились вне заведения, Олег был у девушки еще трижды. Внешне все оставалось по-прежнему, но что-то изменилось. Олег охладел. Тот вечер, когда они гуляли по клубам, а потом поехали к ней домой, и она не взяла с него денег, был пиком их отношений. Потом все пошло на спад. Выплачивая взносы за квартиру, Олег не мог уже приходить к Юле три раза в неделю и понимал, что без дела девушка в «Амазонии» не сидит. Знай он, что легенда про трех клиентов была придумана для всех проституток лично Альбиной, которой хотелось подчеркнуть элитарность заведения, и на самом деле «нормой загрузки» были три-четыре человека день, он охладел бы гораздо раньше – практически сразу. Но он и всерьез верил, что какое-то время был у Юли одним постоянным гостем.