мне сделалось обидно. Я готова была расплакаться. Ирина это заметила и тихо шепнула: «Тебе помочь?», я кивнула.

Мы вышли из комнаты.

— Ты действительно его боишься?

— Ир, не боюсь, но есть одно «но». Я не хочу, чтобы первый раз был таким: общага, чужая постель и полная неопределенное.

— Не совсем поняла, это у тебя будет вообще впервые?

— Да.

— Артурчик знает.

— Знает.

— Тогда не дрейф. Он не тронет тебя здесь. У него тоже есть свои пунктики. Пойдем к тебе. Возьмем пару подушек и одеяло или плед. А то холодно ночью. Не бойся, Машка, он хороший, да и любит тебя. Я его хорошо знаю. Он раньше таким не был. Вообще-то, он нетерпелив, привык брать все и сразу. А сейчас его терпению и самообладанию можно позавидовать.

Мы пришли ко мне, я взяла пару подушек и свой плед.

— Ирин, нам этого хватит?

— Пожалуй, еще вот эту прихватим… — добавила она еще одну подушку в общую кучу, тем самым окончательно озадачив моих девчонок и обеспечив мне спокойное возвращение утром. Для них — я ночую у Ирины!

Мы вернулись в комнату к мальчишкам. Они о чем-то серьезно беседовали. Увидев нас, замолчали. Артур поменялся в лице, глядя на подушки и плед.

— Можете идти в свою опочивальню. Я устала, — сказала Ира.

Артур взял ключ с тумбочки, подушки у меня и молча вышел из комнаты. Я вышла следом, пожелав ребятам спокойной ночи. Что произошло? Что я опять сделала не так?

Он открыл ключом дверь. Пропустив меня вперед, закрыл дверь ногой, бросил подушки на кровать.

— Зачем ты это сделала? — резко спросил Артур.

— Что я сделала? Что я опять сделала не так? — голос дрогнул, набежали слезки.

— Милая, все так, — сменил гнев на милость Артур, — все так! Но моя милая девочка, я люблю тебя, и не хочу, чтобы все было здесь и так…

— Я тоже не хочу…

Он улыбнулся, обнял меня и нежно поцеловал.

— Тогда будем заниматься тем же, чем всегда… Прошу, моя красавица, — он указал на кровать. — Будем привыкать друг к другу.

Он сел на кровать и протянул мне руку.

— Ну, иди же, моя смелая девочка. Обещаю, не смотря на выпитый коньяк, я не перейду грань дозволенного.

Я подошла, запустила руку в его волосы и села к нему на колени. Как я его любила! Артур, не отпуская от себя мое тело и не прекращая поцелуи, уютно расположил нас в подушках и укрыл пледом. Он продолжил приручение моего тела и открытие для меня самой новых ощущений. Мы мило ворковали, но как только мой мозг чувствовал неведомые доселе сигналы, то сразу начинал реагировать.

— Ну, что теперь? Маруська, до запретного плода еще далеко. Я всего лишь положил свою руку к тебе на бедро и заметь, даже не на обнаженное. Ты чего замерла? Я же обещал, что ничего сверхъестественного не произойдет.

Да, я замерла, даже дышать перестала.

— Отомри, я уже убрал руку. Машунь, а можно вопрос. Один единственный вопрос. Если ты так реагируешь на мои прикосновения через одежду, что будет если я тебя раздену? Я даже боюсь представить…

— Я тоже…

— А давай попробуем, — он встал, стянул с себя джемпер и вытащил ремень.

Своим обнаженным торсом он меня уже не удивил, поэтому мое состояние не поменялось, хотя мои глаза зачарованно уставились на дорожку волос внизу живота, уходящую в брюки, внутренне я побаивалась продолжения.

— Стало жарко, а тебе? — Артур внимательно смотрел на меня, наблюдая за моей реакцией.

— Мне нет, — ответила я, но меховушку сняла.

Было действительно жарко. Мы немного помолчали. Он вновь поцеловал меня, подождал, когда я успокоюсь, и продолжил свои ласки. Спустя некоторое время я обнаружила, что блузка предательски выскользнула из джинсов и часть моей спины обнажена. Первая мысль была — поправить, но, я все же решила оставить все как есть, чтобы не привлекать внимание моего страстного мучителя. При очередном движении вверх, его рука все-таки нырнула под блузку. Это было так… была такая химия… От этого прикосновения внизу живота разлилась огненная лава, и я не смогла сдержать стон наслаждения. Здесь замер и Артур. Он убрал руку, немного отпрянул от меня.

— Солнышко, все нормально? Ты жива? — он аккуратно поцеловал меня, лишь слегка дотронувшись губами до моих губ. — Поймала волну возбуждения? Прекрасно, остальное потом. Давай-ка лучше спать, а то я сойду с ума…

Подождав, пока мое дыхание станет более спокойным, Артур продолжил:

— Марусь, извини, я не думал, что ты так среагируешь. Правда. Но, согласись, ведь тебе понравилось?..

О, да! Мне понравилось! Еще как! Я уже давно была готова на большие «подвиги». Я не боялась и доверяла Артуру. Я готова была стать его, хотела этого. Но теперь медлил он, говоря, что любит изучать все медленно и основательно. Меня это несколько разочаровывало…

Он лежал рядом, откинувшись на подушку.

Я устроилась у него на плече. Поцеловав меня на ночь и пожелав «спокойной ночи», Артур не угомонился:

— Последние две экзекуции, уж извини.

— Ну, что еще, — взмолилась я.

— Во-первых, нужно ослабить ремень и расстегнуть пуговицу на джинсах.

Я замерла.

— Отомри, не трогаю я тебя. А во-вторых, — его рука скользнула под мою блузку и с легкостью нащупала застежку бюстгальтера, — в таком скафандре спать нельзя. Даже иногда, это я тебе как врач и как любящий мужчина говорю. Вот теперь все. Спать.

Это была первая ночь в объятиях мужчины, любимого и самого желанного для меня.

Выходные у Артура

Утром меня разбудил легкий стук в дверь. Артур аккуратно встал, стараясь не потревожить меня. Дверь приоткрылась.

— Мы еще спим, — тихо сказал Артур.

— Вы завтракать с нами будете или отдельно? — это был Игорь. — И вы вообще здесь живы, мыши?

— Мыши живы, — отозвалась я. — Завтракать будем с вами. А что на завтрак?

— Прекрасно, Машка. Мы хотим блинов. Иринка сказала, что они у тебя очень вкусные.

— Эксплуатация детского труда запрещена, — посмеялся Артур. — Сейчас мы проснемся основательно, минут через пятнадцать придем, — и закрыл дверь.

— Доброе утро, — потягиваясь, сказала я.

— Привет, мое солнышко. Ну, как ты, жива? Лучики расправила? — он присел на край кровати, наклонился и поцеловал меня.

— Лучики расправила, — я обвила руками его шею. — А почему я не должна быть жива?

— От страха. Сколько раз сердечко вчера остановилось?

— Не считала, — шутя, обиделась я.

— Глупышка моя. Я тебя люблю и не обижу, если бы ты любила меня также, то давно бы сказала «да».

— Я тебя люблю также, но пока — «нет».

— Вот так