Он снова надавил на педаль.

— Почему?

— Слушай, мне тоже нелегко это все говорить! — возмутился он, резко выкручивая руль. Потом потянулся за приборную панель и вытащил пачку с сигаретами: — На, прикури.

Я взял пачку из его рук:

— Что это?

— Девушка моя делает. Тебе понравится.

Он прав — перерыв не помешает. Я приоткрыл форточку, вытряхнул из пачки сигарету с зажигалкой и прикурил. Пожалуй, время довериться. По крайней мере, то, как Сезар лез в мои отношения с Айвори, хорошо объяснялось тем… что у нас общая мать.

А он — мой брат.

С губ сорвался нервный смешок, и я растянул их в усмешке. Или улыбке. Затянулся глубже и перевел взгляд на сигарету в пальцах:

— Неплохо… Чем еще твоя девушка занимается? — Мне много всего вдруг стало интересно.

— Она фармацевт. Работает в исследовательском центре Аджуна.

— Слышал, вы справились с фармацевтическим кризисом сами…

— Практически.

Мы подъехали к выезду из города, и Сезар свернул на «зеленый» тоннель для нерезидентов Смиртона.

— Давно ты с ней?

— А ты не выяснил? — усмехнулся он.

— Я много всего выяснил, но мне все равно интересно послушать. — И я снова затянулся.

Добывать информацию наперегонки с ним было забавно. Мне хотелось так же, как и он, уметь добраться до всех и всего, что имеет значение.

— Два года. Прибежала ко мне, спасаясь от белоглазых.

Я посмотрел на него:

— Вот это совпадение… А я не знаю, скольких угробил, прежде чем определился.

— Ты не виноват, — кинул он на меня взгляд.

Мы замолчали надолго. Я смотрел в окно, а по сути — на свою жизнь, которая стала неожиданно другой. Даже очертания у деревьев показались более четкими, а солнечный день наконец будто добрался до залежей снега в глухой чаще, и с него потекли ручьи.

— Ты мне собираешься что-то нехорошее рассказать, да? — повернулся к нему, вышвыривая окурок в окно. — Мы после этого с тобой что… станем кем-то друг другу? Или так и останемся?

— Тебе решать.

— А ты уже все решил.

— Решил.

— Защищаешь меня, — усмехнулся. — Или надеешься обезвредить?

Мне вдруг стало гадко на душе. Сезар теперь моя семья. Общая мать не исчезнет, какими бы ни были остальные обстоятельства. А я не верю. Мне так проще…

Сезар покачал головой, усмехаясь:

— Ты — та еще заноза в заднице, Хант. Но я сделаю все, чтобы ты не достался им.

— Тебе все еще не хватает личных проблем? — щурился я, пытаясь скрыть восхищение во взгляде.

И зависть. У Сезара не было сомнений и вопросов к себе, в отличие от меня.

— Тебе правда интересно? — усмехнулся он.

— Почему нет?

— У меня скоро свадьба. И мы ждем ребенка.

— Ух ты! — оскалился я. — Шустро ты делаешь дела.

— Уверен, это у нас семейное…

Я сдался, отворачиваясь к окну и прикуривая новую сигарету:

— Поздравляю.

Он промолчал. Следующий час мы ехали молча. Цель его пути становилась ближе, и напряжение росло. Наконец, он свернул с трассы на одну из сотен незаметных развилок и углубился в лес. Еще минут двадцать мы продирались заброшенной дорогой, а я смотрел вокруг, прислушиваясь к себе.

Трудно было понять, то ли мне и правда все кажется знакомым, то ли я себя в этом убеждал. Пустота в душе, вызванная амнезией, пульсировала, как потревоженная рана, и мне хотелось заткнуть ее хоть какими-то воспоминаниями. Но скорого облегчения не предвиделось…

Когда лес поредел, впереди показался просвет, и вскоре мы выехали на поросшую травой полянку, на границе которой стоял дом под раскидистой елкой. Грант молча заглушил двигатель и вышел из машины, я последовал его примеру.

В душе стояла такая же пронзительная тишина, как и вокруг, нарушаемая редким треском насекомых. Я ничего не чувствовал, глядя на дом. Сезар направился к крыльцу:

— Я не забирался внутрь — замок цел. — Он вытащил фото из рюкзака, который прихватил из машины, и протянул мне.

Действительно, дом один и тот же. На обороте потрепанного снимка была подпись «Мария Грант» и год. Фотографии тридцать лет…

— Я откуда-то знал, что моя мать была ученым и работала в Смиртоне, — заговорил тихо, слегка сминая фото пальцами, будто так можно хоть немного прикоснуться к прошлому.

— Работала. — Сезар встал рядом. — Она занималась изучением оборотней. Познакомилась с отцом в Аджуне…

— Она была его избранной, — предположил я.

— Скорее всего.

— Так почему я тебя никогда не видел?

— Тебя забрал твой отец, меня… мать. Поэтому и не виделись…

— Ты знаешь, что между ними произошло? — начал закипать я.

— Мой отец, — ответил он коротко и развернулся к дому. — Ты заходить будешь?

— Мой отец забрал ребенка у матери, потому что она ушла к твоему отцу? — опешил я.

— Да, — обернулся он. — Не смог смириться с тем, что у мамы были отношения с другим. Пока его не было год…

— Он ушел на год? — медленно направился к крыльцу, осматриваясь. Внутри все вибрировало натянутыми струнами. Вероятно, о матери я знал только то, что мне говорил отец. Или…

…Я помнил ее.

Воспоминание будто ударило током, и я зажмурился. Картинка в голове проступила смутными очертаниями. Одна эмоция — один кадр, как женщина сидит на крыльце в лучах солнца и улыбается…

«Эйдан, — протягивала ко мне руки, — иди сюда…»

— Она была здесь, — указал я на замшелую ступеньку. — Сидела тут.

— Они жили тут, пока твой отец не пропал. Тут же родился ты. — Голос Сезара звучал глухо.

— Получается, мой отец пропал… и мама… полюбила твоего. Это значит, что твой отец смог меня принять. — Наверное, не было сейчас для меня ничего более важного. Оборотни могут принимать чужих детей. Я могу принять ребенка Айвори…

— Так и есть.

Сезар казался спокойным. Будто у него внутри уже все отболело… Но что-то подсказывало, что это не так.

Я поднялся на крыльцо и осмотрел двери — заперто.

— Странно, что никто не вломился еще, — заметил я, осматриваясь. — Есть идеи?

— Есть, — и он зашел на порог, будто преодолевая какое-то сопротивление. Вскрыть замок заняло несколько минут, и он посторонился, пропуская меня вперед.

Внутри все оказалось совсем не так, как казалось снаружи. Дом был маленький, но это с лихвой компенсировал тот, кто делал тут ремонт. Первое, что дернуло нервы — вид на кухню справа. Она начиналась зоной гостиной от порога. У окна стоял рабочий стол, на нем — закрытый ноутбук. И чашка.