Но вместо этого Джейк сунул ему в руку топор.

– Тебе хочется что-нибудь покрушить? Тогда лучше наколи дров, – посоветовал он.

И Джош колол дрова, пока у него не затекли мышцы, а на ладонях не появились кровавые мозоли. Куча наколотых дров заполнила почти весь двор, и к закату Джош уже полностью избавился от злости.

Сегодняшняя ситуация очень напоминала тот день. Злость трансформировалась в жажду деятельности, и когда Джош добрался до сломанной изгороди, он столь энергично принялся менять столбы, что перестал замечать, требуется им замена или нет. Дакота через час устал, пот лил с него градом, он многозначительно поглядывал на Джоша, однако от замечаний воздерживался. Через некоторое время злость Джоша иссякла.

Джош не мог понять, что пришло ей на смену. Ну уж точно не радость – в этом он был уверен. Утренняя эйфория сменилась опустошенностью, походившей на ощущение после нокаута, и никакая тяжелая работа или проклятия, которыми он осыпал неподдающиеся столбы и запутавшуюся проволоку, не могли избавить его от тяжелых мыслей.

Прежде всего Джош чувствовал себя дураком. Он не считал бы, что знает женщин, если бы в свое время не получил несколько пощечин. Конечно, ему следовало ожидать того же от Анны. Ведь она была не просто леди. Анна была британской леди, и всю свою предыдущую жизнь она только задирала нос и отдавала приказы. Можно было написать целую книгу о том, чего она не знает, о страсти между мужчиной и женщиной… но Анна моментально сожгла бы эту книгу. Умом Джош все это понимал, и ему, конечно, следовало быть более дальновидным. Но он позволил себе забыть обо всем.

Раньше Джош всегда знал, чего можно ожидать от женщин. Восхищения, обожания, искушения, подвоха, но отказа – никогда! И возможно, именно неожиданность отказа заставила его кровь буквально закипеть сегодня утром. Анна стояла, холодная, как покрытое инеем стекло, и притворялась, что между ними ничего не произошло. Она просто отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Такого с ним раньше никогда не случалось.

Джош услышал словно доносившийся издалека насмешливый внутренний голос: “Она удивила тебя, да? Не ожидал, что не справишься с ней?”

Он резко рванул поводья, чего вовсе не требовалось, чтобы направить лошадь вверх по склону холма, и угрюмо ответил себе: “Да, пожалуй, такого я не ожидал”.

Но самое худшее заключалось в том, что Анна была права. Она ведь действительно понятия не имела, кто он на самом деле, не знала, какие последствия могла иметь их связь. Мужчина может тайком сорвать поцелуй с губ юной городской красотки где-нибудь за портьерой; может, если повезет и если он не побоится последующих слез, залезть под блузку к деревенской девушке на сеновале. Разумеется, есть еще девицы, обитающие в танцевальных залах, салунах, вроде сестер Монтгомери, которых Джош знавал дома и которым было все равно, что с ними делают, лишь бы их братья ничего не узнали. Но такой леди, как Анна Эджком, нельзя даже улыбнуться, если у тебя нет намерения жениться на ней.

Существовали определенные правила, которые Джош знал с детства и которых он, за редким исключением, строго придерживался. Прошлая ночь как раз и была исключением. Он не понимал, что на него нашло. Ясно было только одно: он не смог бы остановиться, даже если бы попытался. Джошу, наверное, следовало стыдиться своего поступка, но он отказывался винить себя в случившемся.

Черт побери, ведь для него это отнюдь не было минутным развлечением. Неужели Анна могла подумать, что прошлой ночью он овладел ею только для того, чтобы утром заявиться к ней и посмеяться? А ведь она действительно думала так, и эта мысль совсем испортила Джошу настроение, как будто его напрямую обвинили в подлости.

Уже не единожды в течение сегодняшнего утра Джош с горечью спрашивал себя: какого черта ему вообще здесь надо? Рвет в кровь ладони, чиня ее изгороди, надрывает спину, корчуя ее пни, беспокоится о ее скоте, получая взамен только унижение. И ответ у него был один: “Я здесь, леди, и вам не удастся так просто избавиться от меня. Я могу быть таким же упрямым и вспыльчивым, как вы, и время покажет, кто из нас чего стоит”.

Монолог звучал не слишком убедительно, но другого к данному моменту Джош еще не припас.

В полдень Джош и Дакота сделали перерыв, развели небольшой костер, чтобы сварить кофе, достали сандвичи и разогрели банку с консервированными бобами. Джош почти все время молчал, ел рассеянно, и Дакота понимал, что лучше оставить его в покое.

Погревшись на солнышке, ощутив, как ноют мускулы, полюбовавшись пейзажем, испещренным яркими пятнами золотарника и диких астр, Джош почувствовал себя немного лучше. На свежем воздухе посреди безгрешной и безупречной природы не хотелось думать о плохом – например, о людях.

– Это просто безобразие, – задумчиво произнес Джош, прихлебывая кофе.

Дакота от неожиданности поперхнулся: это были первые слова, произнесенные Джошем за время починки изгороди.

– Ты о чем?

– Вот об этом. – Рукой, в которой держал чашку, Джош сделал широкий жест. – Я сейчас думал о том, как это все выглядело лет двадцать назад, а то и раньше, когда здесь обосновались первые поселенцы. Богатейшие земли, отличные пастбища. И вот во что она позволила им превратиться!

Последние слова были произнесены с горечью, но у Дакоты хватило ума этого не заметить. Он принялся засыпать костер.

– Нельзя винить ее во всем, в конце концов, она же женщина, – вступился он за хозяйку.

Джош невесело усмехнулся:

– Я встречал многих женщин, которые могли посрамить мужчину, когда дело касалось управления ранчо. Мужчина может покалечиться, погибнуть, и тогда управлять хозяйством приходится его жене или дочери. К западу от Миссури немало замечательных ранчо, на которых хозяйничают женщины. И твоя мадам вполне могла бы справиться, если б только захотела.

Дакота посмотрел на Джоша:

– Моя мадам? По-моему, она и твоя… насколько я слышал.

Джош выплеснул остатки кофе в костер, вскочил и коротко бросил:

– Согласен. – И пока они не сели на лошадей, он больше не проронил ни слова. Только когда они проехали примерно полмили, Джош поинтересовался: – А ты давно здесь?

– С прошлой зимы. Приехал из Эль-Пасо. – Дакота усмехнулся. – Это самая восточная точка, до которой я добрался, надеюсь, дальше меня не занесет. Услышал, что хозяйке требуются работники, ранчо мне понравилось. Поверь, я видел и похуже.

Уголки рта Джоша опустились.

– А кто не видел? – Джош указал рукой на ручей, который перегородил покрытый землей валун. Разом спешившись, он и Дакота направились к ручью. Некоторое время они работали молча, отбрасывая в сторону крупные камни и расшвыривая ногами по сторонам более мелкие. – В засушливый сезон без этой воды беда, – заметил Джош. – Да и пастбища здорово избиты скотом. Нельзя держать большое стадо и не думать о нем.

– Ты говоришь так, словно тебе приходилось работать на крупных ранчо.