Сталкиваемся глазами.

Я должен бы привыкнуть к тому, что с ней на каждом шагу непросто, но меня уже нихрена не пугает. По крайней мере, я больше не чувствую той зудящей потребности где-то внутри, которую не знал, как унять.

Мое лекарство здесь, передо мной, и мне придется перебить хребет многолетней семейной дружбе, чтобы взять то, чего хочу. От этого я слегка, блять, злой.

— Если захочешь взять его назад, только скажи. Я все пойму, — снова задирает подбородок.

— И что ты поймешь? — интересуюсь.

— Я и так понимаю, что она тебе дорога. Я не слепая дура. И ты имеешь право передумать. Я все понимаю.

— Понимающая значит? — теперь я злюсь не на шутку.

— Да… — говорит еле слышно.

— Звучит так, будто быть понимающей тебе пиздец как тяжело.

Вскинув на меня горящие глаза, выдает мне в лицо:

— Я не хочу влюбиться в тебя сильнее, чем сейчас! Если ты жалеешь…

Да, твою мать!

Схватив за ворот куртки, подтягиваю ее к себе. Так, что в нос опять просачивается сладкий запах ее духов.

Затыкаю ей рот своим.

Целую, отпуская любые тормоза.

Губы под моими такие убийственно горячие и мягкие, что боюсь их сожрать. Боюсь, что на ее губах останутся синяки, если не остановлюсь прямо сейчас.

Сжимая ладонью упрямый затылок, делаю последний заход. Глажу ее язык своим. Втягиваю в свой рот. Сосу. Слышу стон и шумный вдох через нос. Захватываю губами припухшую нижнюю губу и вбираю в себя. Острые коготки царапают мою шею.

Усилием воли отдираю ее от себя.

Когда заглядываю в ее глаза, они совершенно плывут.

С шипением выпускаю из легких воздух и лбом касаюсь ее виска.

Ее ладонь бродит по моему бедру, груди. Не особо смело. Я должен сказать, что она может быть смелее. Она может залезть мне в штаны, если захочет. Я уже не против любой ее активности. Я больше нихрена не контролирую.

— Ты очень утомительная, — бормочу.

Ее дыхание тихое и прерывистое.

— Ты это уже говорил… — шепчет.

— Говорил.

— Тогда, что я тут делаю?

— Сам не знаю…

— Это не комплимент, — дергается, пытаясь вырваться.

Ослабляю руку, которой сжимал ее затылок, но не даю отстраниться, перехватив пальцами подбородок.

— Я не собираюсь ничего отматывать, — проговариваю по слогам. — Но мне нужно время.

Пару секунд ее глаза кружат по моему лицу. Вижу, как она сглатывает слюну.

— Мы не будем видеться… — спрашивает. — Все это… “время”?

— Нет, — отвечаю я.

Я был бы последним уродом, если бы лишил ее девственности, находясь в отношениях с девушкой, которая мне доверяет. Но, когда произношу это слово, чувствую, блять, протест в душе.

Кивнув, Карина вырывает подбородок из моих пальцев и вяло говорит:

— Тогда, пока…

Скользнув по мне взглядом, отворачивается и выбирается из машины.

Ее куртка расстегнута, волосы в беспорядке разбросаны по плечам, и это моих рук дело.

Я не шевелюсь даже тогда, когда за ней закрывается подъездная дверь.

Всего пять дней. И она, твою мать, моя.

Глава 29

Карина

Я: “Ты в курсе, что моя машина будет стоять во дворе, где могут снять колеса даже с заводскими дисками?!”.

Денис: “Поэтому тебе поставили новую сигнализацию”.

— Ненормальный! — рычу, расхаживая вдоль своего “пежо”.

У моей машины новые колеса и новые колесные диски. Эти диски литые и безумно броские. Такие, каких не найдешь на полке в первом попавшемся автомагазине, и даже во втором, третьем и четвертом. Судя по чеку, который мне выдали вместе с другими документами, они стоят дороже моей машины!

Я не знаю чего во мне больше: злости, беспомощности или желания на него наорать.

Я не уверена в том, что когда-нибудь в жизни он позволял на себя орать. Не уверена, что на свете существует второй человек, который может вывести меня из себя щелчком пальцев.

И превратить в пылающий стог сена одним касанием.

Гоню эти мысли из своей головы. Моя потребность в его касаниях настолько острая, что я чувствую ее почти физически. Будто позавчера он завел мое тело, а потом отпустил в свободное плавание, прекрасно зная, что я буду сходить по нему с ума.

Я не собиралась звонить ему или писать. Вчера я целый день набирала и стирала сообщения, но сегодня…

Терзая глазами машину, не знаю, должна ли принимать от него такие “подарки”.

Теперь все вокруг будут думать, что я сплю с кем-то за деньги, твою мать!

Денис: “Мне вызвать пожарную машину?”.

Я: “Иди к черту!”.

Он так и делает.

Испаряется.

— Забираете? — интересуется у меня механик автосервиса.

Судя по обстановке и машинам вокруг, здесь даже кофе предлагают. У них здесь кипит работа, и мне нужно освободить парковку.

— Да… — протягиваю ему руку.

Он вкладывает в нее брелок от новой сигнализации и ключ зажигания, после чего в двух словах объясняет, как этот брелок работает.

Забравшись в машину, я медлю перед тем, как изучить чек от сигнализации. Когда делаю это, мне становится чуть легче, ведь у моего фокусника хватило ума на что-то адекватное. Не дешевое, но и не баснословно навороченное.

Меня не отпускает, даже когда двадцать минут спустя я добираюсь до торгового центра. Мне пришлось бы тридцать лет рисовать аквагрим с утра и до вечера, чтобы расплатиться за апгрейд своей машины.

Опустив на руль голову, я думаю о том, как быть со всем этим… с тем, что мы из разных вселенных.

Может быть, мы вообще зря все это затеяли?

Любой дурак скажет, что мы друг другу не подходим. Он обеспечен до пенсии, а мне нужна настоящая работа. Я не могу праздно бездельничать, проводя выходные за городом. Скорее всего, как раз по выходным я и буду работать.

Сомнения грызут меня изнутри. Теперь, когда дурман в голове немного рассеялся. Может быть, он тоже терзается сомнениями?

Но мои внутренности стынут, когда думаю о том, что больше никогда его не увижу. Или когда думаю о том, где он сейчас и с кем.

Выдернув из зажигания ключ, я выхожу из машины и плетусь через уличную парковку в здание.

Быть влюбленной — тяжкая ноша. Возможно, поэтому я раньше никогда не влюблялась. Конечно, если не считать пары случаев в школе.

Я будто всю свою жизнь ждала Дениса Фролова.

В разгар рабочего