— Дядя Эдвард терпеть не может бисквитный торт.

На сей раз Эдвард, зная, что Дебора и без того расстроена, попросил вторую порцию. Правда, при этом он так посмотрел на Фиону, что та поспешила отвести глаза. Когда покончили с десертом, Дебби заявила:

— А теперь, дети, вам мыть посуду. Уберите со стола, а я принесу кофе старшим.

Фиона заколебалась, стоит ли вмешиваться, но решилась, однако Эдвард ее обогнал:

— Извини, Дебби, но сейчас пора бить в колокол. Чья очередь? О, Уильяма. Ну валяй! А мы с Тамати уберем со стола. Труди обычно моет посуду. Фиона, я принесу вам кофе. — Он повернулся к Деборе. — Наша Фиона страшно суровая учительница.

Фиона встала из-за стола и в сопровождении ребятишек вышла из столовой. Проходя мимо Труди, она поймала ее взгляд, полный сочувствия и одобрения. Труди в глубине души была рада промаху Деборы.

До конца дня Фиона, подобно Агагу, ходила на цыпочках, дабы Дебора не взорвалась от малейшей оплошности. Но все обошлось благополучно. Она старалась забыть о случившемся и даже милостиво обходилась с детьми, однако завоевать их расположение ей не удалось. Они ушли в себя и неприязнь к Деборе прикрывали подчеркнутой вежливостью. Впервые Фиона убедилась, что беда оставила на них свой болезненный след. Было что-то недетское в такой сдержанности. Их уже раз отвергли... Флер ранила их глубже, чем могло показаться на первый взгляд. Фиона удивилась, что раньше ей это не бросалось в глаза. Она им была нужна, они тянулись к ее любви, как подсолнухи к солнцу. Фионе ради их блага не хотелось, чтоб Дебора стала их тетей. Вместе с тем она была рада, что в их внешнем поведении, по крайней мере, не проявляется враждебности.

В этот вечер Дебора подарила девочкам по ожерелью, не обмолвившись при этом ни словом, что это поделки тихоокеанских аборигенов и что их надо сравнить с украшениями Рангемарие. Только Виктория не забыла ее слов. Внезапно она подняла свои ясные глаза и спросила Дебору:

— Когда вы были на Тонго, вы были на аудиенции у короля?

— Конечно нет. Вики, король даже не знал, что я там была.

— Мою маму он бы принял, — сказала Виктория задумчива, глядя в огонь.

— Вики, принеси мне, пожалуйста, свои брюки для верховой езды, мне кажется, их надо подшить, — торопливо попросила ее Фиона.

Виктория принесла брюки, а Дебора сказала:

— Мне тоже надо поработать. Эдвард, есть носки для штопки?

— Да нет вроде, благодаря Фионе и Труди да еще этим нейлоновым ниткам корзинка для штопанья совсем пуста.

Фиона рада была, когда дети наконец отправились спать. Дебора буквально сторожила ее, и она чувствовала, что лучше исчезнуть с глаз долой. Фиона поднялась:

— Пойду, проведаю Эмери. Хочу убедиться, что она там не перенапрягается.

Эндрю тоже вскочил, будто того и ждал:

— Я с вами, Фиона.

Фиона перехватила внимательный взгляд Эдварда. Он все время был начеку.

— Спасибо, Эндрю, замечательный вечер для прогулки.

В компании Эндрю она немножко расслабилась. С ним было легко, он вел себя по-дружески, естественно.

Эмери лежала на диване и рада была видеть их. Выглядела она великолепно и смеялась, что после такого долгого ничегонеделания иначе и быть не может.

— Ради Бога, ни о чем не беспокойся, Фиона. Тамати будет приносить мне завтрак в постель, а потом отводить Тиаки к вам. А я буду делать только самую легкую работу. Ты привела дом в порядок, Фиона. Просто ума не приложу, как это у тебя получается при такой нагрузке. Все банки заполнены... — Она с любовью посмотрела на Фиону. — У тебя тени под глазами, хотя чего тут удивляться...

— У тебя есть еще какое-нибудь вязанье? Я могу повязать, пока здесь.

Эмери достала из корзинки, стоящей около кровати, детское пальтишко.

— Только вот немного петли довязать.

Эндрю любовался молодыми женщинами. На Фионе было нежно-зеленое шерстяное платье с широким медного цвета поясом, ее пышные рыжие волосы оттенялись иссиня-черными Эмери, когда обе склонились над вязаньем. Бело-розовая кожа Фионы удивительно сочеталась с нежно-коричневой кожей маори. На щеке Фионы Эндрю увидел пять крошечных родинок. Дети назвали их пятеркой, как костяшку домино. Эндрю не мог оторвать от них глаз.

Тамати сделал ужин:

— Ну, нет уж, Фиона, на сей раз Манунуи будут обслуживать вас.

Эндрю и Фиона возвращались домой узкими тропками по выгону. Эндрю держал ее под руку. Но в этом не было чего-то романтического, подумала Фиона. Они подошли к заднему крыльцу, и Эндрю стал нащупывать в темноте ручку.

— Представляешь, они заперли дверь. Неужели забыли про нас?

— Да ничего подобного. Эта дверь все время хлопает на ветру. У Эдварда все руки не доходят починить ее. Мы выходили из боковой двери, а эту я сама заперла после чая. Она действует мне на нервы.

— Ну и ладно, — весело бросил Эндрю. — Здесь так романтично, правда? Все оплетено глицинией...

— Это ломонос, — спокойно поправила Фиона не оборачиваясь.

Он крепко обнял ее и притянул к себе.

— Не надо, Эндрю, — мягко остановила она его. — Я не любительница случайных поцелуев.

Он тихо засмеялся и еще крепче прижал ее к себе.

— Это вовсе не случайно. Мне покоя не дают твои пять родинок... они так и ждут поцелуя. Я об этом все время думаю. — Все так же смеясь, он прижался губами к тому месту, где надеялся найти ее губы.

В этот момент щелкнул замок и дверь открылась. Эдвард! Яркий свет залил их. Эндрю обернулся, выпустив ее из своих объятий. Фиона совсем смутилась.

— Прошу прощения, — суховато проговорил Эдвард. — Я услышал ваши голоса и вспомнил, что эта дверь заперта. Но можете не останавливаться, мне ничего не стоит ее запереть снова.

Фиона в мгновение ока переступила порог:

— Не глупите, Эдвард, Эндрю шутит.

Но Эндрю не выразил ни малейшего смущения:

— Она хотела сказать, старина, что ты испортил волшебное мгновение. Надеюсь, тебе больше повезло.

Фиона не стала дожидаться ответа Эдварда.

— Спокойной ночи, — вежливо бросила она обоим мужчинам и удалилась к себе.

Час от часу не легче. Ну почему она вечно попадает в ситуации, из которых невозможно выбраться? Всегда так — без вины виноватая. Чтоб этим мужчинам!

Дни тянулись, как никогда, медленно. Помимо прочих дел, Фиона не спускала глаз с Эмери. Поскольку Эндрю всегда был под рукой, Эдвард как можно чаще отпускал Тамати, и тот мыл окна, драил полы на веранде, — словом, делал все, что не могла сейчас сделать Эмери.

— Я беспокоюсь об Эм, — признался он Фионе. — А что, если из-за опасности выкидыша у нее родится недоношенный ребенок? Что, если будут осложнения? У нее родные в Маори-Кайк — селении в Тайароа-Хедз близ Данидина. Я никак не могу уговорить ее поехать туда на последние три месяца. — Он посмотрел на Фиону. — Вы знаете, почему она предпочитает оставаться здесь?