— Мама, мама, можно я посмотрю кукольный спектакль? — спросила она, указав на ярко-голубую повозку, вокруг которой уже собирались зрители.

Вопросительно вскинув бровь, Франсин посмотрела на Кинрата.

— Я не знаю… — пробормотала она, но так и не решилась произнести слова «не опасно ли это».

Казалось, он прочел ее мысли, потому что осторожно сжал руку Франсин, желая ее успокоить. Если Кинрат обладает сильными магическими способностями, то он наверняка умеет читать мысли. Когда рядом волшебник, можно не высказывать вслух то, о чем думаешь.

— Конечно, давайте пойдем смотреть кукольный спектакль, — согласился шотландец.

Анжелика, вырвавшись от своей няни, побежала к цыганским повозкам. Когда девочка пробегала мимо Кинрата, он поймал ее за руку.

— Нужно подождать остальных, — сказал он ей. — Не забывай, малышка, мама попросила, чтобы ты сегодня далеко от нее не отходила.

Подняв голову, Анжелика удивленно посмотрела на горца, облаченного в килт. Тот говорил спокойным, но таким уверенным голосом, что сразу стало понятно: он не потерпит непослушания. Также понятно было и то, что этой маленькой девочке еще ни разу в жизни не делали таких строгих выговоров.

Опустившись на одно колено, Франсин обняла дочь.

— Милая, лейрд Кинрат прав. Я хочу, чтобы сегодня ты все время была возле синьоры Грациоли. Здесь слишком много людей, и ты можешь потеряться.

— Я хотела подождать тебя возле повозки, — объяснила Анжелика. — Я не хотела потеряться. — У нее задрожала верхняя губа, и в карих глазках появились слезы.

Нагнувшись, Кинрат взял ее маленькую ручку в свою огромную ладонь.

— Ангел, — сказал он ласковым голосом, — когда мы гуляем за городом, лучше держаться всем вместе. — Большим пальцем шотландец вытер ее мокрые от слез глаза. — Ты же не хочешь, чтобы синьора Грациоли пропустила представление, ведь так? К тому же есть еще мой дядя. Уолли очень любит кукольные спектакли, которые показывают на городских ярмарках.

Окинув недоверчивым взглядом худощавую, остроносую няню, Анжелика посмотрела на крепкого, дородного шотландца. Эти двое, вытаращив глаза, смотрели друг на друга с нескрываемым ужасом.

Выпрямившись, Кинрат повернулся к своему дяде.

— Правда, Уолли? — спросил он, ободряюще улыбнувшись родственнику.

— Это так, сэр? — поинтересовалась Анжелика, обращаясь к Уолтеру Мак-Рату. — Вы любите кукольные спектакли?

Уолтер посмотрел на пятилетнюю девочку с высоты своего огромного роста, и его бородатая физиономия расплылась в улыбке.

— Да, малышка, очень люблю, — прогудел он громким скрипучим голосом. — Но больше всего мне нравится загадывать волшебные загадки девочкам, которые всегда слушаются своих мам.

Анжелика взвизгнула от восторга.

— А вы мне потом загадаете загадку?

— Конечно, загадаю, малышка, — ответил Уолтер. — Однако лейрд Лахлан знает намного больше загадок, чем я. Клянусь молотом бога Тора, лейрд Мак-Рат знает ответы на все волшебные загадки, какие только существуют в мире.

Услышав его слова, Франсин вскинула глаза на Кинрата.

— Это правда? — обратилась она к нему.

— Он действительно их знает? — Эти слова уже предназначались Уолтеру.

Об этом ей когда-то рассказывая сокольничий.

Он знает ответы на все волшебные загадки, какие только существуют в мире…

Не дав старшему мужчине ответить, Кинрат обхватил Франсин за талию.

— Мой дядя любит преувеличивать, — сказал он и пожал плечами, уклоняясь от прямого ответа. — А теперь, леди Уолсингхем, возьмите дочь за руку и пойдемте смотреть кукольный спектакль.

По зеленой густой траве Лахлан провел мать и дочь к голубой повозке, разрисованной подсолнухами. Остальные последовали за ними.

Эта резвая и бойкая парочка — мать и дочь — и на этот раз оделась в одинаковые костюмы. Даже на ногах у них красовались одинаковые, отполированные до блеска, остроносые кожаные ботиночки. Платья светло-оранжевого цвета, отделанные темно-коричневым кружевом, выгодно подчеркивали красоту их золотистых локонов. Неудивительно, что жители Грентама, увидев двух кареглазых шатенок, останавливались, чтобы полюбоваться ими, а потом провожали восхищенными улыбками.

Руки Лахлана так и тянулись к этой своенравной английской графине. Ему было невероятно трудно сдерживать себя. Каждый раз, когда он прижимал к своему крепкому, мускулистому телу ее прелестное, соблазнительное тело, его охватывало неуемное желание. Похоже, что выполнить обещание, которое он дал леди Франсин этим утром в библиотеке замка, будет гораздо труднее, чем удержать в осаде вражескую крепость. Когда Лахлан смотрел в ее сияющие глаза, ему казалось, что орудия противника расстреляли его позиции, сровняв их с землей еще до того, как он успел сделать первый залп из своих орудий.

Когда Лахлан думал о том, что кучка злобных аристократов, сторонников дома Йорков, руководствуясь низменными политическими амбициями, намеревается убить графиню и ее ребенка, его сердце переполнялось холодной неуемной яростью. Он расстроит их планы. Любые попытки причинить зло Франсин и Анжелике будут безжалостно пресекаться. И он позаботится о том, чтобы эти мерзкие ублюдки заплатили жизнями за свою подлость. Они все до единого умрут медленной и мучительной смертью.

Небольшая компания, которую возглавлял Лахлан, слилась с толпой, собравшейся возле цыганской повозки, чтобы посмотреть смешное представление.

— Я ничего не вижу, — пожаловалась Анжелика. Дергая за рукав мать, она поднялась на цыпочки и вытянула шею. — Мама, я не вижу кукол!

— Сейчас, малышка, — сказал Лахлан, — я помогу тебе. — Он взял девочку на руки, как ему приходилось носить на руках свою маленькую племянницу. — Так лучше?

— Я теперь все вижу! — восхищенно воскликнула девочка. — Спасибо вам, лейрд Кинрат! Я вижу большой нос Полишинеля[8]и его острый подбородок.

Обхватив одной рукой Лахлана за шею, Анжелика прижалась щекой к его щеке. Она, похоже, забыла о том, как он ни с того ни с сего строго отчитал ее.

Лахлан не ожидал, что это искреннее проявление детской любви так тронет его. Ему всегда хотелось иметь собственную семью. Однако он давным-давно заставил себя забыть об этой мечте. И вот она появилась вновь. Так же неожиданно и мощно, как кит, выплывающий из пенистых волн Балтийского моря. «Я мог бы жениться на этой прекрасной вдове и удочерить ее ребенка», — подумал он. Эта идея показалась ему немного странной, но чертовски заманчивой.

У него будет семья…

Однако осуществление этой мечты ему придется отложить до тех пор, пока они не доберутся до Эдинбурга живыми и невредимыми.