Но больше всех пострадала мамина роль. Интересно заявленная, она практически сошла на нет. Мама играла женщину с необычной судьбой: она села в тюрьму вместо мужчины, которого любила. Завязку придумали, а потом сами же испугались – как это: в советском фильме о рабочем классе – и про тюрьму. Стали этот момент затушевывать, делать акценты на другом. Из драмы вынули зерно, из которого она взросла. Роль начала рассыпаться. Переписать ее заново не было возможности, а потому пошли по пути сокращений.

Роль, которую играл Рыбников, правда, не сокращали, а вроде даже дописали, но все равно она осталась схематичной. Обстановка на съемках был нервозная. Из-за этого и других причин в дружбе мамы и Рыбаковых возник некий холодок.

В конце концов картина получилась слабая. Хотели сделать хорошее для Ларионовой и Рыбникова – не вышло.

И главное, они сами понимали, что все не то и не так. Но начиналась безработица для актеров, они мечтали о картине и конечно, не могли от нее отказаться.

А с мамой они спустя какое-то время с радостью помирились и продолжали дружить».

Зрители хорошо встретили фильм, скорее всего, потому, что там играли любимые ими актеры Ларионова и Рыбников.

На Всесоюзном кинофестивале в Горьком (ныне Нижний Новгород), посвященном фильмам о рабочем классе, Николай Рыбников был признан лучшим исполнителем роли рабочего человека. Тогда это было вполне нормально – видеть в человеке его социальную функцию, а не характер во всей его сложности. Критика оценивала прежде всего идейное содержание картины, актуальность затронутых в нем производственных конфликтов, достоверность реалий общественной жизни. А то, что Рыбников явил нам с экрана повзрослевшего Сашу Савченко, в котором все всерьез и прочно, который умеет любить, но и сдерживать свои чувства, мало кто заметил и поставил актеру в заслугу.

Алла Ларионова и Евгений Киндинов на фестивале Сан-Себастьян представляют фильм «Молодые».

1971 г.

И все-таки хорошо, что этот фильм, «Седьмое небо», был в судьбе Рыбникова-киноактера. Иван Мазаев оказался завершающей его ролью – рабочего, бригадира. Плохо только, что это была точка (пусть логическая), а не многоточие, когда что-то ждало еще впереди.

Для Ларионовой и Рыбникова с начала семидесятых наступила полоса «размеренного творчества». Временная дистанция между фильмами, в которых они принимали участие, удлинялась, а роли укорачивались.

У Рыбникова в 1972 году была роль отрицательного плана в картине режиссера Б. Григорьева «Мраморный дом». Роль добавила какую-то краску в портрет Рыбникова-актера, но фильм этот мало кто видел.

В том же году он снялся в фильме «Круг». Съемки проходили в Сестрорецке, под Ленинградом. Неожиданно выпали свободные две недели, и, не умеющий радоваться в одиночку, Рыбников вызвал жену и друга к себе, и они незабываемо провели время в одном из домов отдыха на Финском заливе.

Николай и Алла очень любили Ленинград, его проспекты, Неву и каналы, разводящиеся мосты и маленькие горбатые мостики, похожие на театральную декорацию, его дворцы и парки, Марсово поле. Приезжая в град Петра чаще по делам, они всегда находили время на посещение музеев, знаменитых пригородов, прогулок по Невскому. Покупали книги, в том числе, конечно же, по искусству. Домой возвращались обновленные, впечатлений хватало надолго.

Но однажды по дороге в Москву с ними случилась беда.

Они ехали на своей «Волге». Вела машину Алла. Николай потом рассказывал, что он с неохотой уступил ей руль: его мучило какое-то предчувствие.

Вечерело, накрапывал дождь. Шоссе было пустынно. Как пишется в таких случаях, «ничего не предвещало…». Вдруг вынырнувшая из-за поворота мчавшаяся на большой скорости машина ослепила их фарами. Алла не успела сориентироваться, крутанула руль, «Волга» перевернулась и упала в кювет вверх колесами. Рыбников выбрался из машины, он практически не пострадал и попытался вытащить из машины стонущую Аллу. Это оказалось невозможным: руль вдавился ей в грудную клетку, любое движение причиняло адскую боль, и она начинала кричать. Гудок заклинило, и он выдавал непрерывный, как сирена, сигнал. Сначала была надежда, что кто-нибудь проезжающий по шоссе услышит его, остановится и поможет. Но время шло, а помощи все не было. Николай выскакивал на шоссе, голосовал, но машины мчались мимо, а надолго одну Аллу он оставить не мог.

Наконец притормозил какой-то «Запорожец». Вдвоем с водителем им удалось высвободить Аллу. Ее довезли до ближайшей больницы. Затем пригнали подъемный кран, вытащили из кювета машину, отогнали на ремонт…

Так что можно считать, что эта ужасная история окончилась благополучно, в том смысле, что они оба остались живы, серьезно не покалечились и не потеряли веру в людей.

Водить машину Ларионова продолжала. И только когда «Волгу» сменили «Жигули», пыл к вождению у нее остыл: она так и не полюбила эту марку машины.

К периоду «размеренного творчества» оба они относились философски, понимая, что он неизбежен в жизни любого актера, и в том не прослеживается чей-то злой умысел.

Впрочем, для Ларионовой период этот быстро закончился – вместе с наступлением возраста, когда ее амплуа героини пережило себя. Начиная с 1977 года, она десять лет не появлялась на экране, затем снялась в небольших ролях в нескольких фильмах и вовсе покинула кинематограф. Она обрела другие ценности, находила, чем себя занять.

Рыбникову было труднее смириться со «щадящим режимом» работы. Он привык к большим нагрузкам, привык зарабатывать деньги, быть кормильцем семьи. У него были силы, умение и опыт, не говоря уж о желании сниматься, а роли ему предлагали все реже.

Андрей Зоркий назвал Николая Рыбникова «человеком из оттепели». В статье, так и озаглавленной, опубликованной в журнале «Экран», кинокритик писал:

«Он пришел в середине 50-х – вместе с оттепелью, вместе с самым популярным своим героем Сашей Савченко. От „Тревожной молодости“ (1955) до „Девчат“ (1962) – меньше 10 лет. В этот срок вспыхнул, возник, промчался по нашему сумрачному небосводу и отсверкал этот звездный метеорит – Коля Рыбников, именно тот, тогдашний, молодой. Любимец публики, крещенный короткой майской грозой… Он был в ту пору поразительно похож на своих молодых героев. Простой. Открытый. С чуть усмешливым взглядом. С этой по-особому раскованной рыбниковской походкой.

Но странное дело: и то, что так полюбилось зрителям в его героях, что в общем-то приветствовалось и киноначальством в образах простых работяг, было неудобным, неприемлемым в самой личности актера, которому надлежало быть дисциплинированным „слугой народа“ и „верным помощником“ партии.

Николай Рыбников выламывался из подобного амплуа. Жил той разгульной, сумбурной, веселой и похмельной жизнью, которая вскоре откроет счет горьких потерь в нашем кино: Гурзо, Извицкая, Авдюшко’ Шпаликов…».