В довершение всего они отказывались сообщать ему результаты частых анализов крови. Получалось, он узнает что-нибудь определенное, только когда истекут девяносто шесть часов. Если его выпустят, значит, с ним все в порядке. Если нет…

«Черт возьми, — подумал он, — им придется заплатить мне две сотни. Нет, две с половиной. Я найму хорошего адвоката».

Было десять часов. Приглушенный свет говорил о том, что сейчас вечер, а не утро. В этой тюрьме Роджер только так и мог определять время суток. Он в очередной раз вспомнил тот единственный раз, когда он лежал в больнице десять лет назад. Экстренная аппендэктомия. Здесь все тоже напоминало больницу, только хуже. Намного. Он находился на глубине ста футов под землей, запертый в крошечной комнатке с соседкой, которая… Роджер вдохнул и выдохнул несколько раз, пытаясь прогнать панику, рвущуюся на поверхность.

Медленно, постепенно его дыхание вернулось в норму. Он передвинулся на кровати и направил пульт на телевизор, свисавший с потолка. В очередной раз показывали «Трех уродов». Да все, что угодно, только бы не думать о том, где он оказался.

Раздался тихий сигнал, высоко на стене замигала синяя лампа, затем послышалось шипение вырвавшегося на свободу сжатого воздуха, и в дверь протиснулся доктор Грэди в красном костюме для аварийных ситуаций, таком громоздком, что он тормозил все движения.

— Новая проверка, — бодро объявил он в интерком.

Сначала он взял кровь у женщины, воткнув иглу в специальное, плотно закрывающееся резиновое кольцо в верхней части предплечья.

— Я плохо себя чувствую, — заныла Брендон-Смит. Она говорила это всякий раз, когда приходил врач. — Мне кажется, у меня слегка кружится голова.

Грэди проверил ее температуру, воспользовавшись градусником, встроенным в костюм.

— Тридцать семь градусов! — пропел он. — Это стресс. Попытайтесь расслабиться.

— У меня болит голова, — сказала она примерно в двадцатый раз.

— Время для очередной инъекции тайленола еще не пришло, — ответил доктор. — Потерпите два часа.

— Но голова у меня болит сейчас!

— Ну, может быть, половинную дозу, — сказал Грэди, покопался руками в перчатках в своем чемоданчике и сделал укол.

— Просто скажите мне, пожалуйста, заразилась я или нет, — взмолилась женщина.

— Еще двадцать четыре часа, — ответил врач. — Всего один день. У вас все хорошо, Розалинда, просто великолепно. Я же говорил вам, что мне дают не больше информации, чем вам.

— Вы врете, — рявкнула Брендон-Смит. — Я хочу поговорить с Брентом.

— Расслабьтесь. Никто никому не лжет. Это в вас стресс говорит.

Доктор подошел к Черны, который покорно подставил руку, дожидаясь, когда тот возьмет у него кровь на анализ.

— Вам что-нибудь нужно, Роджер? — спросил Грэди.

— Нет, — ответил тот.

Он знал, что, даже если оттолкнет доктора в сторону, ему ни за что не справиться с двумя охранниками, стоящими за дверью изолятора.

Врач взял кровь и ушел. Голубой свет прекратил мигать, когда входная дверь была снова загерметизирована. Черны опять стал смотреть «Трех уродов», а Брендон-Смит легла и наконец крепко уснула. В одиннадцать Черны выключил свет.

Он неожиданно проснулся в два часа ночи. Несмотря на то что вокруг царила полная тьма, он с ужасом почувствовал около своей постели чье-то присутствие.

— Кто тут? — выкрикнул он и сел.

Он нашарил рукой выключатель, затем опустил руку, когда понял, что у кровати стоит Брендон-Смит.

— Что вам нужно? — спросил он.

Она не ответила, но он ощутил, что ее мощное тело слегка дрожит.

— Оставьте меня в покое!

— Моя правая рука, — сказала женщина.

— Что с ней?

— Ее нет, — ответила Брендон-Смит. — Я проснулась, а она исчезла.

В темноте Черны дотронулся до своего рукава, нашел кнопку общей тревоги и с силой нажал на нее.

Брендон-Смит сделала маленький шажок вперед и ударилась о его кровать.

— Отойдите от меня! — завопил мужчина, который почувствовал, что постель начала вибрировать.

— А теперь моя левая рука начинает исчезать, — прошептала женщина, не очень четко выговаривая слова. Все ее тело отчаянно дрожало. — Как странно. Что-то ползает у меня в голове, как будто глисты.

Она замолчала, продолжая трястись. Черны прижался к стене.

— Помогите! — крикнул он в свой интерком. — Кто-нибудь придет сюда, черт вас побери?

Вспыхнули две утопленные в потолке лампочки, залив комнату малиновым светом.

Неожиданно Брендон-Смит закричала.

— Где ты? Я тебя не вижу! Пожалуйста, не оставляй меня!

Через интерком Черны услышал необычный влажный звук, который почти мгновенно погасило жужжание короткого замыкания. Он поднял голову и в ужасе увидел, что серое мозговое вещество залепило внутреннюю поверхность визора Брендон-Смит. Впрочем, она продолжала оставаться на ногах, еще некоторое время конвульсивно содрогалась, а потом начала медленно падать вперед, на его кровать.

Конюшня, простое металлическое строение с шестью стойлами, находилась у края ограждения, идущего по внешней границе комплекса. В четырех загонах стояли лошади. Рассвет еще не наступил, и Венера, утренняя звезда, ярко сияла на восточном горизонте.

Карсон наблюдал за спящими животными, которые стояли с опущенными головами. Он тихонько свистнул — лошади резко вскинули головы и навострили уши.

— Ну, кто из вас, старых уродливых кляч, хочет немного погулять? — прошептал он, и один конь заржал в ответ.

Он окинул их взглядом — разношерстная компания, очевидно, все куплены здесь же, на ранчо, где они стали никому не нужны. Аппалуза[39]с мощным крупом, два старых квотерхорса[40]и одна лошадь неопределенной породы. Муэрто, великолепного белого мерина, не было, видимо, англичанин еще раньше отправился на одну из своих таинственных прогулок. «Наверное, его уже тоже тошнит от этого места», — подумал Карсон. Хотя то, что глава службы безопасности покинул территорию комплекса в такое время, показалось ему странным.

У него самого, по крайней мере, нашлось оправдание: лаборатория пятого уровня закрыта до завтра, пока не приедет инспектор из Управления охраны труда. Но даже если бы гриппозный отсек был открыт, Карсон не собирался сегодня работать.