А так Богдан раскрыл кражу в пожарной части. Кто-то выставил стекло в каптерке и вытащил оттуда два еще новых и «сухих» аккумулятора для грузовой машины. Возможно, преступник рассчитывал, что командир части не станет выносить сор из избы, но нет, тот обратился в милицию, и Богдан вместе с экспертом выехал на место. Сатаров снял жировые отпечатки с обломков стекла, Богдан откатал пальчики у служивых, провел сверку и выявил похитителя. Незадачливого вора даже задерживать не стали. Но преступление раскрыто; сейчас Богдан оформит материалы, передаст в военную прокуратуру, а там уже пусть принимают решение, передавать дело в суд или нет. Если нет, то преступление все равно будет считаться раскрытым. Вот если его не смогут довести до суда за недостаточностью улик, но тут все ясно как солнечный день. Так что, если прокуратура проявит гуманизм, «палка» у Богдана не отнимется. А он уже служит на равных со всеми, и у него есть свой личный план по раскрываемости. Если он его не выполнит, то может нарваться на нехорошее слово…

Дверь открылась, и в кабинет вошла сухенькая седовласая женщина в шапочке с вуалью. Такое же старомодное платье на ней с кружевными оборками и воланами, тупоносые туфли с крупными пряжками. Дождь на улице, а зонтик у нее почему-то солнцезащитный.

– Здравствуйте, господин милиционер! – вроде бы заискивающе, но вместе с тем и напыщенно сказала она.

– Я не господин, я товарищ.

Сейчас модно пересматривать политику коммунистической партии, осуждать революцию, Сталина с его кровавой политикой. И обращение «товарищ» – это как бы плохой тон. Только Богдан так не считал.

– Как скажете, господин милиционер. Я присяду?

– Да, конечно. – Богдан вежливо показал на стул, что стоял сбоку от его стола.

– Я должна сообщить вам нечто важное, – понизила голос женщина.

Ее глаза скрывала вуаль, но и через нее была заметен блеск одержимости, присущий душевно неуравновешенным людям.

– Слушаю.

– Меня завербовали гватемальцы.

Что-то в этом роде Богдан и ожидал услышать. Осень как-никак наступила, время обострений…

– А почему именно гватемальцы? Почему не американцы? – так же тихо спросил Богдан.

– Молодой человек, вы меня удивляете! – как на идиота посмотрела на него женщина. – Гватемала – это государство в Центральной Америке. Это американская разведка!

– Ясно.

Богдан с обреченным видом достал из ящика лист бумаги, карандаш, передал все это женщине.

– Пишите, как все произошло, как и кто вас завербовал. Будем расследовать…

– Да, я все напишу! – с пионерским энтузиазмом кивнула женщина.

Она положила лист на стол и приготовилась писать.

– Знаете… э-э, как вас зовут?

– Виолетта Германовна! – Она произнесла это с таким видом, как будто открывала тайну своего королевского происхождения.

– Виолетта Германовна, давайте поступим так, вы сейчас пойдете домой и там все напишете.

– Домой? А если там резидент?

– Исключено. Сегодня в Гватемале проходит слет резидентов Центральной Америки. Все резиденты сегодня там.

– Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Да, но меня прослушивают. Резидента может и не быть, но меня прослушивают.

– Серьезно?

– Вы даже не представляете, насколько серьезно!.. А знаете, куда они вживили «жучок»? Туда! – Виолетта Германовна многозначительно посмотрела на низ своего живота.

– Обычная практика для гватемальской разведки, – невозмутимо сказал Богдан.

Еще он хотел сказать, что так поступают еще и венерианцы, разведчики с далекой планеты, но решил, что это перебор. Грех это, издеваться над больным человеком.

– Может, вы знаете, что мне делать?

– Да, конечно. «Жучки» эти обычно микроскопические, невооруженным глазом их не различить. Но они прекрасно вынимаются с помощью обыкновенного магнита.

Богдан открыл ящик стола, достал оттуда мебельную защелку с магнитиком, непонятно как там оказавшуюся, и сделал круговое движение над своим пупком.

– Делаете так два раза в день, по пять минут, утром и вечером. Ровно через неделю «жучок» выйдет с мочой… Через неделю и приходите. Я специальный детектор закажу, проверим, вышел он или нет. Да, и показания захватить не забудьте.

– Я все сделаю, товарищ офицер! – вытянулась в струнку женщина.

Она ушла, а Богдан занялся своими делами. Но через какое-то время его внимание отвлек сдавленный смех в коридоре. Он вышел за дверь и увидел начальника РОВД, который огромным глазами смотрел на Виолетту Германовну. Они стояли у двери в туалет, она ему что-то рассказывала, а он молча наливался гневом. Батаров и капитан-дознаватель давились от беззвучного смеха.

Заметив Богдана, Виолетта Германовна показала на него пальцем. Измайлов пригрозил ему кулаком и, взяв женщину под локоток, повел к лестнице.

– Что там такое? – в недобром предчувствии спросил Богдан у Батарова.

Оказалось, что Виолетта Германовна зашла в туалет, села на унитаз и принялась колдовать магнитом в районе промежности. Закрыться она забыла, поэтому была застигнута с поличным самим начальником РОВД. Измайлов потребовал у нее объяснений и получил их. Теперь он потребует их у Богдана, все к этому идет.

– Так это ты научил ее «жучки» так вытаскивать? – хватаясь за живот, спросил Батаров.

– Да нет, я сказал вокруг пупка водить. Не снимая одежды. Два раза в день, в течение недели.

– А она трусы сняла. Чтобы процесс ускорить! – расхохотался капитан, но тут же смолк, заметив приближающегося Измайлова.

Полковник подошел к Богдану, вперил в него взгляд.

– Ну и как ты мне все это объяснишь, лейтенант?

– Я ее домой отправил, а она здесь решила…

Богдан понимал, что ничего страшного не произошло, выговор с занесением ему не грозит, но все равно было не до смеху. Может, Виолетта Германовна и сумасшедшая, но ведь она женщина, причем в годах. А он, выходит, издевался над ней… Стыдно. Потому и на смех не пробивает.

– Умней ничего не придумал, магнитом «жучки» выковыривать?

– Так ей не объяснишь, что там ничего нет. Пока объяснишь, сам умом тронешься.

– Ладно, ты мне в здравом уме нужен.

Измайлов убедительно изображал начальственный гнев, но все-таки он не выдержал, прорвало его на смех. Чтобы не выдать себя, он повернулся ко всем спиной. Но было видно, как надулись у него щеки, как приложил он к губам кулак.

– Давай, шутник, одевайся и за мной.

Богдан кивнул, метнулся в кабинет, снял с вешалки куртку. Когда вышел, Измайлова уже не было, зато Батаров был на месте.