Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопашного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встречи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУ — НКВД Шпигельглазом. У него был большой опыт работы за границей в качестве нелегала — в Китае и Западной Европе. В начале 30-х гг. в Париже “крышей” ему служил рыбный магазин, специализировавшийся на продаже омаров, расположенный возле Монмартра.

После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, “главного представителя” ОУН[10] на Украине, а в действительности — нашего тайного агента на протяжении многих лет. Лебедь с 1915 по 1918 г. просидел вместе с Коновальцем в лагере для военнопленных под Царицыном. В Гражданскую войну он стал заместителем Коновальца и командовал пехотной дивизией, сражавшейся против частей Красной армии на Украине. После отступления Коновальца в Польшу в 1920 г. Лебедь был направлен им на Украину для организации подпольной сети ОУН. Но там его арестовали. Выбор перед ним был простой: или работать на нас, или умереть.

Лебедь стал для нас ключевой фигурой в борьбе с бандитизмом на Украине в 20-х годах. Его репутация в националистических кругах за рубежом оставалась по-прежнему высокой: Коновалец рассматривал своего представителя как человека, способного провести подготовительную работу для захвата власти ОУН в Киеве в случае войны. От Лебедя, которому мы разрешали выезжать на Запад в 20-х и 30-х годах по нелегальным каналам, нам и стало известно, что Коновалец лелеял планы захвата Украины в будущей войне. В Берлине Лебедь встречался с полковником Александером, предшественником адмирала Вильгельма Канариса на посту руководителя германской военной разведслужбы в начале 30-х гг., и узнал от него, что Коновалец дважды виделся с Гитлером, который предложил, чтобы несколько сторонников Коновальца прошли курс обучения в нацистской партийной школе в Лейпциге».

Куратором и одним из основных наставников П. А. Судоплатова в период его подготовки к нелегальной заграничной командировке стал опытный разведчик П. Я. Зубов.

Петр Яковлевич Зубов (1898–1952) с 1919 года был членом большевистской боевой дружины в Грузии, с 1920 года работал в органах ЧК — ГПУ в Закавказье. В 1928–1930 годах — сотрудник «легальной» резидентуры ИНО ОГПУ в Стамбуле, в 1930–1931 годах участвовал в ликвидации бандформирований в Грузии и Абхазии, в 1931–1933 годах — оперативник «легальной» резидентуры ОГПУ в Париже. С 1933 года — сотрудник Иностранного отдела ОГПУ. Этот человек станет одним из ближайших помощников П. А. Судоплатова во время Великой Отечественной войны.

Первоначальный курс обучения начинающий разведчик закончил в марте 1935 года. В это же время его жена Эмма была переведена в Иностранный отдел НКВД и также прошла специальный курс обучения. В будущей операции планировалось использовать ее в качестве связной между Павлом и Центром. По легенде, Эмма была студенткой из Женевы, а сам Павел выехал за границу под именем молодого украинского националиста Павла Анатольевича Яценко, якобы племянника В. Лебедя.

В середине весны 1935 года П. А. Судоплатов выехал в Финляндию в сопровождении Лебедя, который, переправив «племянника» за границу, вернулся через Москву в Харьков. В течение двух месяцев наш герой находился в Хельсинки, где проходил «акклиматизацию» под наблюдением К. Полуведько, главного представителя Е. Коновальца в Финляндии. Полуведько, проживавший по фальшивому паспорту, отвечал за контакты между украинскими националистами на Западе и их подпольной организацией в Ленинграде. При этом, как и Лебедь, он был агентом советских спецслужб. Естественно, что ни Лебедь, ни Полуведько не подозревали о двойной жизни друг друга — многоходовая оперативная игра требовала полной конспирации.

Примечательно, что Полуведько настолько поверил в созданный Судоплатовым образ ярого украинского националиста, что даже предложил Центру его убрать!

Одновременно Судоплатов находился под опекой «легального» резидента в Финляндии Б. А. Рыбкина (Кин) и его помощницы (впоследствии супруги) З. И. Воскресенской (Ирина). Воскресенская поддерживала контакт с Полуведько и в это же время координировала в Норвегии работу нелегальной разведывательно-диверсионной группы Э. Ф. Волльвебера (Антон).

«В Финляндии (а позднее и в Германии), — вспоминает П. А. Судоплатов, — я жил весьма скудно: у меня не было карманных денег, и я постоянно ходил голодный. Полуведько выделял мне всего десять финских марок в день, а их едва хватало на обед — при этом одну монетку надо было оставлять на вечер для газового счетчика, иначе не работали отопление и газовая плита. На тайные встречи между нами, расписание которых было определено перед моим отъездом из Москвы, Зоя Рыбкина и ее муж Борис Рыбкин, резидент в Финляндии, руководивший моей разведдеятельностью в этой стране, приносили бутерброды и шоколад. Перед уходом они просматривали содержимое моих карманов, чтобы убедиться, что я не взял с собой никакой еды: ведь это могло провалить нашу игру».

После двух месяцев «карантина» от Коновальца в Хельсинки прибыли связные — О. Грибивский из Праги и Д. Андриевский из Брюсселя. Путь в Германию лежал через Швецию, куда Павел и сопровождавшие его лица отправились пароходом. В Стокгольме у Судоплатова произошла неприятная история с фальшивым паспортом, фотография на котором совершенно не соответствовала «оригиналу». Но инцидент быстро уладили его спутники, и после недельного пребывания в Швеции (еще один «карантин») вся группа благополучно прибыла на место назначения. К слову сказать, в Германии никаких неприятностей с паспортом уже не было. В июне 1935 года Павел прибыл в Берлин и стал ждать встречи с лидером украинских националистов Е. Коновальцем, которая состоялась летом 1936 года на конспиративной квартире, принадлежавшей немецкой разведке (находилась она в здании музея этнографии). Коновалец с большим пристрастием расспрашивал Судоплатова о ситуации на Украине и настолько проникся доверием, что в сентябре по его рекомендации «Павла Яценко» направили на три месяца в нацистскую школу в Лейпциге.

«Во время учебы, — вспоминает наш герой. — я имел возможность познакомиться с оуновским руководством. Слушателей школы, естественно, интересовала моя личность. Однако никаких проблем с моей “легендой” не возникало.

Мои беседы с Коновальцем становились между тем все серьезнее. В его планы входила подготовка административных органов для ряда областей Украины, которые предполагалось освободить в ближайшем будущем, причем украинские националисты должны были выступать в союзе с немцами. Я узнал, что в их распоряжении уже имеются две бригады, в общей сложности около двух тысяч человек, которые предполагалось использовать в качестве полицейских сил в Галиции (части Западной Украины, входившей тогда в Польшу) и в Германии.

Оуновцы всячески пытались вовлечь меня в борьбу за власть, которая шла между двумя их главными группировками: “стариков” и “молодежи”. Первых представляли