Причем церковные сутки начинались не с Утрени, как можно было ожидать, а с Вечерни, то есть с предыдущего дня.

Религиозные службы сопровождались проповедями-беседами, которые, если верить Иоанну Златоусту, нравились ромеям больше, чем сама Божественная литургия. Раньше проповедь звучала до службы, но затем ее перенесли в конец, чтобы верующие в ожидании ее оставались в церкви. Кроме того, на службе орфос, наряду с торжественным пением полиелия, что означало «многая милость», практиковалось чтение вслух Житий святых, поэм и даже личных писем, но, похоже, это мало привлекало немногочисленных слушателей, по крайней мере, в ранней Византии. Так или иначе, литургический год с его календарем праздников, постов и памятий святых требовал от прихожан постоянного общения с храмом и клиром из священников и церковнослужителей.

* * *

Значительное место в жизни ромеев занимал культ святых мощей – почитание останков тел святых, мучеников и прочих праведников, угодников Божиих, к которым относились как к обладающим спасительной силой, Божественной благодатью. Питер Браун в своей фундаментальной книге «Культ святых» метко назвал их «очень специально мертвыми»: «Они умирали очень специальным образом, лежали в гробу очень специальным образом», и судьба их останков сильно отличалась от судьбы останков – мощей простых смертных. Именно могила такого «очень специально мертвого» с его останками являлась тем местом, где «земля и небо встречаются в личности умершего».

Практика поклонения значимым останкам такого рода сложилась уже у ранних христиан. Письменные источники засвидетельствовали случаи почитания останков избранных первомучеников во II–III вв. С начала IV в. практика достигла расцвета и к VI в. уже воспринималась как нечто, не требующее богословских доказательств.

Ромеи называли почитаемые останки чаще всего греческим словом липсана – «кости» или сома – «тело». Иногда для обозначения мертвого тела святого использовали греческий термин «скинон», который был производным от глагола «обитаю, вмещаюсь», то есть означал тело как убежище души. На латинском Западе сходным термином служило хорошо знакомое нам слово реликвии – «останки», так называли как собственно реликты, останки святых, так и «вторичные» реликвии, называемые еще «контактными». Последние были связаны, прежде всего, с почитанием Христа и Богоматери и заключались в частицах Истинного Честного Креста, на котором был распят Иисус, в покрывале, поясе Девы Марии и в прочих сакральных вещах. Славянский термин «мощи» происходит от слова «мощь», что уже само по себе подчеркивало дарованную Богом силу святого, которому принадлежали телесные останки, собственно мощи.

Сверхъестественная мощь, которую приписывали личности будущего святого, начинала проявляться в момент его смерти, в момент перехода от земной жизни к вечной. Как правило, именно в этот момент обнаруживались доказательства святости умершего или, точнее, знаки, явления со знаковой сущностью, которые интерпретировали как проявления божественной воли, открывающей святость умершего людям. В таких случаях мощи становились центрами энергетической активности, непрерывно совершали чудеса, источали миро, благовоние, исцеляли.

Как отдельный праздник отмечали обретение (обнаружение, открытие; лат. elevatio), положение (лат. depositio), перенесение (лат. translatio) и возвращение мощей, что являлось важными моментами в развитии и распространении культа святых. Непосредственно прикоснуться к таким останкам – реликвиям, мощам любого святого или святой было для христианина высшим благом. На это были непрерывно направлены стремления верующих ромеев – через ксенитии, паломничество к мощам, перенесение их в близлежащий город, монастырь. Уже в IV в. прославленный богослов Григорий Нисский, один из трех знаменитых Каппадокийских Отцов, объясняя суть почитания реликвий христианских мучеников, сообщал: «Я сам имею часть этого святого дара и отнес тела моих родителей к реликвиям этих Христовых воинов, чтобы они могли в час Воскресения быть пробужденными вместе с этими избранными соседями».

Теми же представлениями можно объяснить распространение особых нагрудных портативных реликвариев – крестов-энколпионов или энколпиев – мощевиков. Зачастую это были наиболее распространенные двусторонние двустворчатые литые кресты из бронзы или медных сплавов, между створками которых помещались различные реликвии, включая частицы мощей святых или Евхаристийных Даров. На лицевой стороне таких христианских амулетов, выполнявших и роль иконы, обычно изображалось Распятие, на оборотной – Богородица с Младенцем, на концах ветвей – символы евангелистов или другие священные образы. Иногда энколпии имели вид уплощенной коробочки – квадратной, прямоугольной или с арочным верхом, иногда – круглого медальона или квадрифолия – четырехлистника. Многие из них изготовлялись преимущественно в Палестине и Сирии, реже – в Малой Азии, и оттуда расходились по всему христианскому миру благодаря паломникам, как мирянам, так и духовенству, и потом копировались на местах по палестинским или малоазийским моделям. До нас дошло большое число византийских бронзовых энколпиев, примерно до семисот предметов, которые датируются временем от VI–VII до X–XI вв. Но особенно широко производство таких бронзовых реликвариев-мощевиков, равно как и их ношение, распространилось в византийском мире с IX по XII–XIII вв. Их называли также панагией («наисвятейшей») или эпитрапезой и могли использовать как способ доставки Святых Даров к больным. Как вещь сакрально ценную – место непосредственного контакта со святыми реликвиями, спасительными святынями, и в то же время личную или храмовую собственность – их старались уберегать от опасностей, обычно передавали по наследству, завещали и, чтобы не разлучаться, нередко клали в погребения.

Стремление обеспечить покровительство святых в самый страшный и ответственный для христианина момент – момент Пришествия Христа и Его Суда объясняет указанную Георгием Нисским и распространенную с поздней античности практику захоронения ad sanctos, то есть по соседству с могилами святых, мучеников, а также практику так называемых «привилегированных» захоронений в храмах и молельнях, то есть в сакральном пространстве. Особо почитаемые погребения архитектурно выделялись в структуре церкви, например в виде дополнительного помещения в ее восточной части, размерами гробницы, саркофага или с помощью декора, устройства аркосолий – сводчатых ниш в стенах, обычно у пола, которые предусматривали уже при строительстве здания и служили для помещения в них тел умерших. Такие погребения обычно предназначались основателям церквей, монахам или видным членам местной христианской общины. Известны даже случаи злоупотребления со стороны влиятельных, состоятельных ромеев, которые буквально «приватизировали» мощи какого-нибудь святого, унося их в свои семейные усыпальницы.

Стремление добиться защиты святого через присутствие его мощей приводило к организации краж мощей, что не воспринималось как преступление, а, напротив, считалось богоугодным делом, достойным даже священника или монаха.

С верой в чудодейственную силу мощей связано и непрерывное перемещение их с места на место, практически бесконечное деление и расчленение, распространение на огромной территории. Разделение мощей даже предписывалось канонически: Седьмое правило Второго Никейского Вселенского собора (787 г.) повелевало, чтобы в каждой церкви имелись святые мощи, а позже стало принятым зашивать частицы мощей в антиминсы – покрывала, покрывавшие престолы или заменяющие их. Разумеется, храмов было больше, чем святых, поэтому разрознение мощей воспринималось как нечто само собой