Угадать причину такого нашествия не составляет большого труда. Дело в том, что «Церковь сегодня осталась последним оплотом истинной, неискаженной духовности, последним бастионом нравственного здоровья народа, последним выразителем русского самосознания, не изуродованного идолопоклонничеством перед фальшивыми «общечеловеческими» ценностями». Православная церковь – последняя скрепа, соединяющая русский народ в единое целое. Вот почему Вера и Церковь подвергаются столь мощному сатанинскому натиску. А что же государственная власть? Вместо того, чтобы помочь Церкви и защитить ее, она подыгрывает недругам православия.

Характерным примером здесь может служить прохождение Закона «О свободе совести и религиозных объединениях», принятого Государственной думой и одобренного Советом Федерации. 22 июля 1997 г. Президент Российской Федерации Б. Н. Ельцин отклонил этот Закон, уступив просьбам президента США Б. Клинтона, папы Иоанна Павла II, а также группы американских сенаторов и конгрессменов.

Б. Клинтон, обращаясь к Б. Н. Ельцину, писал: «Одним из выдающихся достижений за время правления твоей администрации является возрождение религии в России. Как мною уже упоминалось во время наших бесед в Денвере, я озабочен по поводу законопроекта, недавно принятого в июне Думой, а за время, прошедшее после нашей последней встречи, и Советом Федерации, в соответствии с которым свобода вероисповедания будет ограничиваться для относительно новых религий и конфессий путем введения обременительных требований, касающихся регистрации. Благодаря тебе подобная инициатива не стала законом в 1993 году. Я вспоминаю, как ты смело выступил за свободу совести, несмотря на давление поступить иначе. Я уверен, что ты поступишь в защиту религиозных свобод также и сейчас»[381].

В своем послании Б. Н. Ельцину папа очень сожалеет по поводу того, что в тексте Закона «О свободе совести и религиозных объединениях» «нет никакого упоминания о «традиционных религиях», среди которых всегда фигурировал католицизм, и что католическая церковь ни разу не названа»[382]. Глава католической церкви выдает желаемое за действительное. Традиционным было не столько католичество в России, сколько упорное стремление «святого престола» распространить «папежскую», как говорили наши предки, веру в русском обществе. Но тщетно. Русские люди издревле отвергали ее[383]. Не изменило ситуации и стремительное расширение внешнеполитических и культурных контактов России и Западной Европы, наблюдаемое в середине и во второй половине XVI века. Иван Грозный порой сравнительно терпимо относился к протестантам, но к «римской вере» был всегда непримирим. С. Ф. Платонов так объяснял эту терпимость: «В отношении протестантских учений, для царя новых, возникших только в его эпоху, направленных против католичества (как и само православие было направлено против католичества), – Грозным могло руководить любопытство и желание узнать новое движение»[384]. Однако не следует преувеличивать эту терпимость, ибо царь Иван, по сравнению, скажем, с Петром I, был принципиальным противником не только католичества, но и протестантизма. Резкие выпады против протестантизма мы находим в посланиях Грозного иностранным государям. В 1560 г. в грамоте императору Фердинанду I, отвечая на его просьбу прекратить войну с Ливонией, Иван IV писал, что ливонцы «нарушили наказ господень» и «приняли учение Лютерово». В 1573 г. в «Послании» к шведскому королю Иоганну III Иван IV упрекал короля в том, что он «безбожен», а в его государстве «образы побили и быти священнику, яко людем»[385]. Не случайно война Руси против Ливонии и Литвы «объявлялась войной за православную веру против «люторской ереси»[386]. Не случайно и то, что «в 60–80-е гг. XVI в. складывается целый корпус полемических антилатинских и антипротестантских сочинений, к созданию которых Иван Грозный имел самое непосредственное отношение»[387].

В смутное время начала XVII века Лжедмитрий I «открыл путь в Москву и католикам, которые для тогдашнего русского сознания были «душепагубными волками»[388]. Но «одним бурным взлетом народной волны опрокинута была попытка подчинить Москву католичеству»[389].

В XVII веке отношение к католицизму в России не изменилось. Русские внимательно следили за ходом Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) и радовались каждой победе над католиками, воспринимая их «как подлинное торжество своей собственной политики»[390]. По случаю Брейтенфельдской победы шведского короля Густава Адольфа над армией Католической лиги (1631 г.) в Москве состоялись церковный благовест и молебны, был произведен салют и устроен военный парад. В городе развернулось массовое народное гулянье, где участвовали, по некоторым данным, 60 тыс. человек[391].

При Петре I отношение к католикам переменилось. «Уже во времена Великого посольства и путешествия Петра по Европе в 1697–1698 гг. началось сближение России с католическим миром… Перемена была разительной: многие русские посетили папскую столицу, с благоговением поклонялись ее святыням; Б. П. Шереметьев привез папе царскую грамоту: в Москву был направлен папский нунций. Католики получили право свободного въезда в Россию и право строить католические храмы в русских городах».[392] Первая католическая церковь в Санкт-Петербурге была построена в 1710 г.[393]. Однако в 1719 г. из России изгоняются иезуиты, а в 1728 г. указом Петра II существенно ограничивается въезд в столицу католических священников. Императрица Анна Иоанновна несколько улучшила положение католической церкви, но явное предпочтение среди иноверческих конфессий она отдавала протестантизму[394].