В ходе Бактрийской кампании были раскрыты два потенциально крупных заговора против Александра. Первый, так называемый заговор Филоты, раскрылся в 330 г. во Фраде, главном городе Дрангианы. Хотя Филота, командир конницы гетайров и сын Пармениона, не имел ничего общего с заговорщиками, его отрицательное отношение к «оперсиванию» Александра и «заискиванию» царя перед персидской знатью привели к гибели этого воина. Его обвинили в измене и предали смерти. Затем Александр отдал приказ убить не менее критично настроенного Пармениона, который в ту пору находился в Экбатанах и попросту ничего не знал о заговоре. В 327 г. в Бактрии раскрыли заговор с участием нескольких царских телохранителей, иначе «заговор пажей». Каллисфен, придворный историк, который оправдывал попытки Александра ввести при своем дворе проскинезу (азиатский обычай простираться ниц перед Великим царем), пострадал, вполне возможно, невинно: его казнили, хотя доказательств против него не нашлось. И, словно этих сфабрикованных обвинений Александру было недостаточно, чтобы избавиться от критиков, в 328 г. царь убил своего товарища Клита в Мараканде (Самарканд), разругавшись с ним в пьяной ссоре. Нет сомнений в том, что Бактрийская кампания стала поворотным пунктом в судьбе Александра как правителя и как человека.

После умиротворения Бактрии (фактического или мнимого) Александр двинулся дальше на восток, в Индию. Там ему пришлось выдержать всего одно крупное сражение – против индийского царька Пора на реке Гидасп в 326 г. Македоняне одержали очередную победу, но она стала финальной точкой в завоевательном походе Александра. Люди роптали все громче: они-то ждали, что вернутся домой еще в 330 г., после сожжения Персеполя, но царь не слушал их и требовал двигаться дальше. После семидесяти дней похода под муссонными ливнями в направлении Ганга армия взбунтовалась на реке Гифасис, пытаясь заставить Александра наконец повернуть назад. Царь, впрочем, не упустил случая исполнить давнишнюю мечту: проплыл по Инду и спустился к Южному (Индийскому) океану. При этом он едва не погиб при осаде крепости Малла, однако это путешествие оказалось одним из его величайших достижений в Индии.

Покинув Индию, Александр повел часть войска на запад, через Гедросийскую пустыню. Он выбрал этот маршрут по личным причинам: бог Дионис, с которым Александр к тому времени отождествлял себя, пересек, как гласили мифы, эту пустыню, а вот Киру Великому, владыке персов, это не удалось. Злополучный марш лишил Александра почти трети воинов, умерших от пребывания в суровых природных условиях. Но царя манила слава покорителя страшной пустыни[164].

Тем временем восстали Бактрия и Согдиана, Индия тоже последовала их примеру. Александр ошибочно верил, что поражение в битве означает окончательное подчинение, но афганцев по сей день никто не сумел покорить. Пуштунские племена на нынешней северо-западной границе Афганистана постоянно враждуют друг с другом, и поговаривают, что они объединяются только против общего врага. Именно таким врагом был для них в IV в. до н. э. Александр, в XIX в. – британцы, а в ХХ столетии – Советский Союз, да и сегодня мало что изменилось. Короче говоря, на сей раз Александр не сумел подавить сопротивление.

Два года спустя, в 324 г., в Описе вновь случился военный мятеж, теперь из-за стремления царя распустить по домам ветеранов: при этом Александр строил планы вторжения в Аравию, наряжался в комбинацию персидских и македонских одежд [165] и верил в собственную божественность (люди смеялись: «Вот и ступай в Аравию со своим отцом Зевсом»); красноречия царя не хватило, чтобы переубедить ветеранов, мятеж длился три дня и завершился, лишь когда царь передал командование войсковыми отрядами от македонян персам. Другими словами, он сыграл на расовой ненависти к персам, чтобы положить конец мятежу. Через год, в Вавилоне, в июне 323 г., накануне выступления в Аравийский поход, Александр Великий умер, не дожив нескольких месяцев до тридцать третьего дня рождения. Он не оставил после себя наследника (его жена Роксана, бактрийская принцесса, еще находилась в тягости, когда царь умер), а на смертном одре, когда его спросили, кому править империей, он загадочно ответил: «Лучшему». Так началось тридцатилетие кровавого соперничества между полководцами Александра, которое привело к распаду Македонской империи и появлению великих эллинистических царств.

Важно помнить, что империя Александра никогда не была статичной, она постоянно изменяла границы и включала в себя все новые народы. Не было ни единого случая, чтобы Александр вел армию в последний и решительный бой; ему никогда не доводилось править империей мирно; будучи в Азии, он непременно сталкивался с оппозицией, от персидского Великого царя и вождей племен Центральной Азии до индийских раджей и аристократических семейств, которые, естественно, воспринимали Александра как угрозу своей власти и престижу. После битвы при Гранике в 334 г. изрядное количество уцелевших врагов бежали в Милет. Когда Милет пал после непродолжительной осады, многие из них подались в Галикарнасс, вынудив Александра снова приступить к осаде. И с годами сопротивление не ослабевало. На фоне этого непрекращающегося сопротивления разрубание гордиева узла приобрело дополнительный смысл: этим действием Александр как бы подчеркивал, что пришел править Азией, а не просто ее завоевать, в соответствии с древним пророчеством.

Можно было бы ожидать, что окажется эффективным политическое использование религиозного символизма; Александр, вероятно, придерживался такого мнения, учитывая религиозный характер своего народа. Тем не менее он оставался завоевателем, а, несмотря на попытки привлечь местную аристократию, которой достались важные управленческие посты, никто не любит пребывать завоеванным. Даже после, казалось бы, сокрушительного поражения при Иссе Великий царь сумел перегруппироваться и дать Александру бой при Гавгамелах. Победы Александру давались нелегко, ибо враг всегда превосходил македонян числом, а вдобавок Дарий, располагавший огромными ресурсами (тут Александр уступал безоговорочно), был искусным стратегом и командиром[166]. И никогда не сдавался: после Исса он собрал новое войско, а после Гавгамел был полон решимости продолжить борьбу, на сей раз с войском, набранным в основном в восточных провинциях. Но сатрапы решили иначе: Дария свергли и убили.

И даже тогда сопротивление Александру нисколько не ослабело, продолжилось под руководством Бесса и вынудило Александра пойти на Бактрию и Согдиану. К Бессу быстро присоединился Сатибарзан, которого Александр назначил сатрапом Арейи, но который принял сторону Бесса против захватчика. С подобным типом нелояльности Александру приходилось разбираться снова и снова.

Поначалу Александр одержал верх в Бактрии, что выразилось в пленении и передаче ему Бесса, но Спитамен, сменивший Бесса, был гораздо более опасным и тактически искушенным противником. Использовав бесплодный, пустынный и скалистый ландшафт, который он и его люди отлично знали, в отличие от македонской армии, Спитамен втянул Александра в интенсивную партизанскую войну, длившуюся два с лишним года. Помимо этого, Александр был вынужден подавлять нараставшее недовольство собственных командиров, а также простых воинов, – недовольство, что выплеснулось в 326 г. на Гифасисе, заставив царя уйти из Индии. Если бы армия не восстала, он бы дошел до Ганга, а если бы не умер в Вавилоне, то вторгся бы в Аравию.