В 1930 г. были введены законы о проверке нуждаемости и о «неправильностях в выдаче страховых сумм», повлекшие за собой сокращение пособий по безработице{472}. Были снижены жалованья государственным служащим и военным. В ответ в сентябре 1931 г. произошло восстание военных моряков в Инвергордоне. Рабочие и безработные во главе с коммунистами проводили «голодные походы» и массовые демонстрации, зачастую заканчивавшиеся рукопашными схватками с полицией.

Однако, несмотря на принимаемые меры, за время нахождения у власти правительства лейбористов, безработица выросла почти в 2 раза. Не случайно на парламентских выборах в октябре 1931 г. победила коалиция консерваторов (473 места) и либералов (68 мест). Лейбористы оказались в парламентской оппозиции всего с 52 местами, поддержанные 4 либералами партии Ллойд-Джорджа.

Уровень безработицы в Великобритании, в %{473}

В период пика безработицы в 1932 г. был создан британский союз фашистов во главе с Мосли. В 1933 г. У. Черчилль отмечал «заметный упадок воли к жизни и еще более воли повелевать», он призывал: «Ничто не спасет Англию, если этого не сделает она сама. Если мы потеряем веру в себя, в нашу способность направлять и править, если мы потеряем волю к жизни, тогда, действительно, наша песня спета»{474}.

В январе 1934 г. по окончании национального «голодного похода» в Лондоне состоялся конгресс «Единства и Действия», который призвал рабочих к борьбе за защиту жизненного уровня. Правительству пришлось отказаться от нового сокращения пособия безработным и создания лагерей принудительного труда{475}.

Правительство отыгралось в 1935 г., приняв крайне реакционный закон о мятеже. Иностранные наблюдатели в то время отмечали, что в Лондоне «среди аристократии теперь, очевидно, много фашистов и нацистов»{476}. В 1935 г. Черчилль говорил о Муссолини как о «великом человеке и мудром правителе». Гитлера У. Черчилль относил к великим фигурам, «деятельность которых обогатила историю человечества»{477}. Ллойд Джордж, проведя с Гитлером всего один час оценил его, как «величайшего живущего немца». Через год бывший премьер писал: «Я хотел бы видеть во главе нашей страны человека таких же выдающихся качеств»{478}.

Напряженность зашла настолько далеко, что, по мнению Оруэлла, если бы не радио, футбол и пабы, то в Англии в 1930-е годы обязательно произошла бы социальная революция{479}. Однако в охваченной фашизмом Европе пива и музыки было не меньше, тем не менее, она сорвалась в пропасть фашизма. Мало того, как поговаривали шутники, что «если бы не было мюнхенского пива, то не было и национал-социализма»[62].

КАКАЯ ЖЕ ТАЙНАЯ СИЛА УДЕРЖАЛА АНГЛИЮ НА КРАЮ ПРОПАСТИ?

Во-первых, относительно низкие тяготы, пришедшиеся на Англию во время Первой мировой войны (мобилизационная нагрузка Великобритании была в 4–5 раз ниже, чем для Германии и России{480}) и отсутствие послевоенных кризисов (связанных в Германии с выплатой репараций, а в России интервенцией) позволили Великобритании сохранить свой экономический потенциал.

В 1915 г. Ллойд Джордж замечал: «Никто посетивший наши берега не заметит, что мы участвуем в том же конфликте… на изрытых полях европейского материка… где решается ныне на целые поколения вперед не только участь Британской империи, но и судьба всего рода человеческого. Мы ведем войну так, как будто войны совсем нет»{481}. Однако в том же 1915 г. Э. Грей указывал в письме канадскому премьер-министру Р. Бордену: «Продолжение войны приведет к низвержению всех существующих форм правления». Британии повезло, Первая мировая успела закончиться раньше, чем началась революция. По мнению Г. Уэллса: «Если бы мировая война продолжалась еще год или больше, Германия, а затем и державы Антанты, вероятно, пережили бы свой национальный вариант русской катастрофы. То, что мы застали в России, — это то, к чему шла Англия в 1918 г., но в обостренном и завершенном виде…»{482}.

По итогам войны Дж. М. Кейнс констатировал: «Война разорила нас, но не очень серьезно… реальное богатство страны в 1919 г. по крайней мере, равно тому, что было в 1900. Наш торговый баланс неблагоприятный, но не настолько, чтобы исправление его расстроило нашу экономическую жизнь. Дефицит бюджета велик, но не превосходит того, что твердое и благоразумное управление государством может преодолеть»{483}.

Дж. Оруэлл замечал в этой связи: «В Европе за последние десять с лишним лет средним классам довелось пережить многое такое, чего в Англии не испытал даже пролетариат»{484}.

Во-вторых, Великая депрессия, обрушившая экономики европейских стран, лишь едва коснулась Британии не причинив ей значительного ущерба. Во время Великой депрессии спад производства в Великобритании составил всего 10%, или в 5 раз меньше, чем в Германии. А спустя три года после начала кризиса в Англии начался уверенный экономический рост. Уже в 1934 г. показатели британской промышленности превысили показатели предкризисного 1929 г.

Динамика промышленного производства, 1913 = 100%

Что же обеспечило такую устойчивость британской экономики, предохранив ее от тоталитаризма? Свобода не бывает бесплатной. Кто платил за свободу и демократию Британии?

На плательщика указывали компенсации, к которым стремилась Англия в Версале — колониальное наследство Германии и Турции. Именно доход от громадной колониальной империи, величайшей за всю историю человечества, определял социальную ситуацию, форму власти и само существование Великобритании.

Дж. Оруэлл по этому поводу замечал: «В силу существующего экономического положения благоденствие Британии отчасти зависит от империи, в то время как все левые партии выступают с антиимпериалистических позиций. Поэтому левые политики понимают или начинают понимать, — что, придя к власти, будут вынуждены либо отказаться от своих принципов, либо снизить жизненный уровень в стране… Британия слишком зависит от импорта продовольствия. Гражданская война неминуемо приведет к голоду либо порабощению иностранной державой… гражданская война в Англии невозможна морально. Ни при каких условиях пролетариат… не восстанет, для того что бы вырезать буржуазию… для этого они недостаточно отличаются друг от друга»{485}.