Тут же, в Типографском дворе, как самом охраняемом и близком к царским покоям, работало Казначейство. Оно занималось не только сбором пошлин, налогов, учётом царского имущества и его эксплуатацией. С весны 1583 года казначейство приступило к чеканке собственных денег Новороссии, по стандарту магаданских червонцев, с таким же названием, но с профилем наместника Петра. В качестве герба тот выбрал силуэт идущего направо, на восток, белого медведя, как в гербе приснопамятной Единой России, без всяких намёков, просто белый медведь – это круто и оригинально, на фоне бесчисленных орлов и львов в европейских гербах. Над белым медведем государь поместил скрещенные серп и молот, вполне такие скандинавско-славянские символы, если кто в курсе. Всё это в обрамлении дубовых веток и колосьев пшеницы смотрелось неплохо, особенно на монетах.

Ещё на Типографском дворе ютились два десятка переводчиков, переводивших изъятые у населения английские и латинские книги, в большинстве своём ещё рукописные. Слава богу, удалось изъять полторы тысячи экземпляров, по оценкам знающих людей, практически всё книжное богатство Англии. Библии, составлявшие половину изъятых раритетов, временно отложили в сторону, их будут переводить специалисты, гораздо позднее, и не с латыни, а с греческого и церковнославянского языков. Также отложили переводы с латыни, спешили заменить англоязычные рукописи, чтобы демонстративно вернуть владельцам их переводы на магаданский язык. Ход вполне политический и агитационный, мол, наместник крут, но справедлив, не ворует, свои обещания держит. Глядишь, при следующих чистках библиотек никто возмущаться не станет, воспримут спокойно, без паники.

Майор спокойно прошёл почётный караул, введённый у ворот своего дворца подполковником, затем пару постов внутренней стражи. Охрану дворца Головлёв доверил испытанным ветеранам, выбрав бойцов постарше, коим дальние походы уже в тягость. А во дворце вечно ворчливые гвардейцы будут гораздо полезней молодых восторженных балбесов. И, что самое важное, опытные бойцы умеют наблюдать, особенно, когда об этом просит лично командир. Смелости им не занимать, любого вельможу остановят, если появится подозрение, обыщут, невзирая на возмущение. Благо с оружием во дворец вход запрещён, как бы ни был благороден иной дворянин или посол. Лишь несколько «старых магаданцев» имеют право ношения оружия во дворце, да наместник не расстаётся с верным револьвером. Время полувоенное, если не отравят, могут и «апоплексический удар табакеркой по голове» устроить. Валентин и Николай в этом своего друга наместника поддерживали, лучше перебдеть, чем недобдеть.

Сергея Корнеева Кожин догнал на втором этаже, неподалёку от царского рабочего кабинета. Технический магнат, как подшучивали магаданцы над единственным мужчиной-инженером, рискнувшим перебраться на остров, нёс под мышкой тубус, в руке портфель. При виде друга, искренне улыбнулся, а услышав, что тот приглашён на совещание, облегчённо вздохнул. Сергей после помазания наместника на царство почему-то стал побаиваться старого приятеля Петра, поддержка Николая придётся к месту. Перекинувшись парой слов, друзья зашли в приёмную, секретарь позвонил по прямому телефону, доложил о посетителях, выслушал ответ и приглашающе кивнул на дверь кабинета.

– Добрый вечер, ребята… – Петро поднялся из-за рабочего стола навстречу посетителям, протягивая ладонь для рукопожатия. – Присаживайтесь, сейчас подойдёт Валентин, начнём.

– Я уже здесь, – главный врач царства стремительно зашёл в кабинет, здороваясь с друзьями.

– Итак, смею напомнить, что мы сделали за год в промышленности, после чего перейду к своим предложениям. – Сергей укрепил кнопками на стене листы плотной бумаги с диаграммами и положил перед Петром пояснительную записку из полусотни страниц. – Наши мастера расширили существовавшую на острове добычу железной руды и угля, в основном кокса, доведя выплавку чугуна и стали до трёхсот тонн в месяц. Для шестнадцатого века это неприлично много, для наших запросов, хотя бы для строительства чугунки, этого явно недостаточно. Но возможности роста имеются, через пару лет производство чугуна и стали вполне может вырасти на порядок. Другой вопрос, хватит ли на это денег, в Европе мы такое количество стальных изделий не продадим, нищета не сможет заплатить.

– Денег хватит, не волнуйся, Сергей Николаевич. – Улыбнулся царь.

– Дальше… – собрался с духом докладчик. – Из Королевца мы привезли самые новые станки, токарные и фрезерные. Производство оружия, боеприпасов, двигателей внутреннего сгорания наладили. Можно на этом успокоиться, через год мы выйдем на уровень Западного Магадана, возможно, превысим его. Но я предлагаю немного другой план развития промышленности. Не восстановление средств производства прошлогоднего уровня Западного Магадана, на водяной и мускульной тяге. Нет, считаю, нам необходимо переходить на электроэнергию, станки с электродвигателями дадут возможность перейти на более высокий уровень точности обработки деталей, мы избавимся от лишней вибрации от нестабильного движителя. Да и экология будет меньше страдать.

– Сколько это займёт времени? О деньгах не спрашиваю, их хватит.

– По моим расчётам, переход на электродвигатели займёт от полутора до двух лет. Производство медной проволоки различного сечения мы уже наладили, до ста метров в сутки делают сразу три мастерских. Покрытие проволоки диэлектрическим лаком освоено, неплохо бы закупить шёлковую нить для обмотки, а?

– Договоримся, – это Николай записал себе в ежедневник. – Есть у нас в Турции подвязки.

– Восемь пробных электродвигателей вручную собрали, проводим испытания. Если всё пойдёт нормально, зимой пару-тройку станков на электричестве запустим в эксплуатацию. Паровые турбины сделали, через неделю запустим первую тепловую электростанцию на угле, пока на сто киловатт. Отработаем технологию, построим ещё пару ТЭС. С подшипниками проблемы, их потребуется много. Думаю, придётся подшипниковый завод ставить, место для него уже выбрали, рядом с ТЭС, станки будем от электричества запитывать. – Сергей вытер пот со лба, перевёл дух и продолжил: – Главное в переходе на электричество даже не станки и не бытовое электричество, вроде лампочек и радио. Главное – производство алюминия. Залежи бокситов на острове известны, старатели уже доставили образцы, в лаборатории мы провели пробные плавки, получили граммов триста алюминия. Алюминий даст возможность облегчить ДВС, мы сможем заметно увеличить мощность двигателей в расчёте на единицу веса. Мало того, при получении дюраля я надеюсь освоить производство металлических катеров, как минимум. Как максимум – изготовление самолётов. Но не сразу, лет через пять-семь.

– Однако, – хором выразились слушатели, завороженные фантастическими перспективами, раскрытыми Корнеевым.

– Что скажете, господа министры? – отойдя от эйфории выслушанных перспектив, обратился к друзьям Головлёв.

– Надо посадки сахарного тростника увеличить, из него спирт отличный идёт, – опять Николай подал голос. – Пару островов бы в Карибском море захватить, да в устье Миссисипи плантации расширить, хватит там ссыльнопоселенцам бездельничать. Небось загорают себе под солнышком да самогонку жрут, пусть работают шибче. Тогда спирта для трансатлантических лайнеров хватит, тем более что половину продукта можно на месте производить, для заправки топливом на обратный путь. Да и сахар не только самим есть, но и в Европу продавать. Наш сахар из первой партии тростника дешевле оказался и качественнее испанского, на вид симпатичнее, отлично разберут. Не все острова на Карибах испанские?