– В общем так, бери фотографию, – взял майор со стола фотографию убитого, положил перед Греком, потом продолжил: – И с Лешкой на машине дуйте к этой хозяйке. Покажите ей. Вопросы есть? Если вопросов нет, тогда по коням и вперед с песней.

Когда Грек с Ваняшиным ушли, он в очередной раз разложил на столе найденную Греком в подъезде газету и стал заново перечитывать ее. Из головы не выходило то, что сказал Ваняшин. Может, прав лейтенант? И искать надо там, где больше пролито крови.

Грек с Ваняшиным вернулись под вечер. Вошли в кабинет, Грек первый, Ваняшин за ним. Кивнув на сидящего за столом Федора, ехидный капитан сразу же бросил в его адрес колкое замечание:

– Газетки читает.

Федор давно привык к подобным подколам, хотя в душе таил желание послать усатого Грека куда подальше. Только, что это изменит. И уже завтра Грек будет точно таким же ершистым.

– Ну, чем порадуете, бойцы? – спросил майор.

Грек устало плюхнулся на стул перед светлые очи майора. Ваняшин отошел к окну, запрыгнул на подоконник.

– Чего-то вы, братцы, долго, – напомнил Туманов о времени. По его расчетам за это время можно было пол Москвы объехать. Грек хмуро посмотрел на него и кивнул на Ваняшина, сказав сердито:

– Это вон его благодари. Еще насмехается, гад. Аккумулятор еле дышит. Ну, замени ты его вовремя. Толкать машину пришлось. Не заводилась.

Федор, заметив, что Ваняшин улыбается, улыбнулся тоже.

– Представляю, кто был буксиром. – Он посмотрел на Грека. А тот и отрицать не стал.

– Тут и представлять не надо. И так все понятно, – вздохнул капитан Грек.

– Не повезло тебе с напарником, Сан Саныч, – как бы с сочувствием, а сам в шутку, проговорил Федор. Грек и это отрицать не стал.

– И не говори, Федор Николаич. С бабами не везет. С напарником и то не везет. Слава богу, что еще в работе фартит, – он порылся в своей папке, достал пару исписанных листов бумаги и фотографию человека, которого убили возле ресторана «Камос». Сказал, положив фотографию перед майором:

– Это не Молчанов.

– То есть?..

– Это Сурин Валентин Михайлович. Бывший преподаватель литературы текстильной академии, – сказал Грек, налив себе из графина стакан воды.

– Вот тебе и раз, – малость удивленно проговорил Федор. На что Грек тут же отреагировал по-своему:

– А хоть два, хоть три. Хозяйка квартиры, опознала его, как Сурина. Вижу по твоим глазам, ты хочешь спросить, откуда я узнал про академию?

– Хочу, – кивнул Федор. Грек улыбнулся, обернулся, посмотрел на скучающего, на подоконнике Ваняшина, потом, повернувшись к Федору, сказал:

– Все очень просто. Хозяйкой квартиры, оказалась старушка. Бабуля уже на ладан дышит. А раньше работала вахтером в этой самой академии. Как-то раз обмолвилась Сурину, что хочет продать квартиру оставшуюся после мужа. А потом, когда уже Сурин уволился из академии, к ней приехал покупатель. Рыжий. То был настоящий Молчанов. Его она опознала по фотографии. Ну той, где он вдвоем с женой. Ты же сам привез ее из Тулы. Она у меня в папке лежит. С ним она и оформляла документы на продажу квартиры. Причем, Сурина при этом не было. А потом вдруг в квартире поселился он, а не тот Молчанов. Молчанова она больше так и не видела. Зато недавно встретила Сурина. Старушке одиноко. Решила съездить, проведать своего покупателя.

– Погоди, Сан Саныч. Ты сказал, Сурин уволился из этой текстильной академии?.. – остановил майор разошедшегося капитана Грека.

Грек малость поморщился. Покосился на Ваняшина. Тот уже хотел в чем-то поправить капитана, но Грек заговорил вперед:

– Вообще, я оговорился. Он не уволился. Его, можно сказать, уволили.

Федор захлопал глазами.

– Как, это уволили? За что? – спросил Туманов.

– За любовь к молоденьким девочкам, – улыбаясь, проговорил Грек. Ваняшин, предпочитал опираться на точность, поэтому поправил Грека:

– Не к девочкам, а к девочке. Говори уж точнее. Одна студентка…

Грек обернулся к Ваняшину и сказал с улыбочкой:

– Леша, ты как чирей на попе. По-моему, я докладываю Николаичу. А ты так и норовишь пролезть вперед.

– Ничего я не норовлю. А ты докладывай, как есть на самом деле. Не искажай факты. В деканате ведь сказали про единичный случай.

– Да ладно вам. Хватит. Говорите по существу, – прикрикнул на обоих Федор. Вот так глядя, на эту двоицу со стороны, могло показаться, что в кабинете майора собрались два злейших врага. Но на самом деле, все обстояло иначе. Они были, что называется, не разлей вода. Хотя иногда на дух не переносили друг друга. Вот, как сейчас, например.

– Ну, правильно, правильно, – уже без улыбки проговорил Грек и посмотрел на Туманова. – Ну, в общем, из академии этого Сурина уволили после того, как к ректору поступило заявление от студентки о том, что она беременна. А папаша будущего ребенка, не кто иной, как преподаватель литературы Сурин. Девочка пригрозила подать заяву в прокуратуру. Ну, с ней по-хорошему поговорили, уговорили. В прокуратуру студентка не пошла. А Сурину предложили уволиться. Вот, собственно, и все.

– А студентка? – спросил Федор.

Грек хихикнул, обернулся, посмотрел на Ваняшина. Лейтенант сидел мрачный, внимательно слушая все, о чем тут говорил капитан Греков.

– Нам с Лешкой узнать так и не удалось, стала ли студентка мамой. По вполне банальной причине. Из академии девица отбыла в неизвестном направлении. Забрала документы. Осталась только вот, справка о беременности, – достал Грек из папки листок бумаги, на котором размашистым почерком было написано, что Мареева Ольга Борисовна наблюдается в женской консультации. Беременность четыре недели. Ниже стояла подпись врача и печать.

– В консультацию звонили? – поинтересовался Федор, хотя по выражению лица Грека можно было догадаться, что там опера получили облом.

Грек молчал. Потер ладонями лицо, на этот раз, предоставляя возможность лейтенанту ответить.

– Федор Николаич, – сказал Ваняшин. – Она была там один раз, получила вот эту справку и больше не появлялась.

– Понятно, – вздохнул Туманов. – Сбежала беременная студенточка.

– Выходит так, – согласился Ваняшин. Грек промолчал. Не хватало им еще с беременной студенткой возиться. Везти ее в морг на опознание. Потом окажется, что именно они травмировали неустойчивую психику беременной.

Федор Туманов прочитал заявление студентки Мареевой, которое она представила ректору академии вместе со справкой о беременности.

– Немного странноватое заявление, вам не кажется? – посмотрел он на Грека с Ваняшиным. Те переглянулись. А Федор пояснил, что в нем было не так:

– В нем девица настоятельно просит об одном, уволить из академии преподавателя литературы Сурина Валентина Михайловича за аморальное поведение. В противном случаи, грозится обратиться с жалобой в прокуратуру.