– Полагаю, она не обрадуется гостям, – вздохнула я. – Лялечка, не обращайте внимания на ее слова. Галина все выдумала, вас совершенно не в чем упрекнуть.

– Давление у нее высоковато, – протянула Гаврилова, не реагируя на мое замечание, – хочу убедиться, что оно падает. Вилка, может, ты войдешь первой? На тебя Галя реагирует менее агрессивно. Если она по сию пору находится в возбужденном состоянии, придется сделать еще пару инъекций.

Я подошла к комнате домработницы, осторожно приоткрыла дверь и тихо спросила:

– Галина, как вы себя чувствуете?

Ответа не последовало. Тогда я рискнула войти и увидела, что она мирно посапывала, прикрывшись льняной простыней. Выключенный айпад лежал на тумбочке.

– Ну что? – прошептала сзади Лялечка.

– Она заснула, – чуть слышно ответила я.

Доктор на цыпочках подкралась к кровати, пощупала пульс горничной и попятилась к выходу.

Когда я беззвучно прикрыла дверь, Ляля с облегчением произнесла:

– Слава богу, давление упало, коктейль подействовал. Мы с Федей уедем, вернемся завтра. Пожалуйста, попроси Аллочку не будить утром Галю, ей надо выспаться. И нужно убедить домработницу лечь на пару дней в хорошую клинику. Поговори с Костей, он единственный способен переубедить упрямицу.

– Конечно, – пообещала я и пошла искать Фокину.

– Очень хорошо, что дурехе стало лучше! – обрадовалась та. – Наверное, надо побольше черноплодки в заварку класть.

– Простите? – не поняла я.

Аллочка хитро заулыбалась.

– Галя глупая, считает здоровой образ жизни моим заскоком, отказывается слушать разумные советы. Полгода назад у нее начала болеть голова, и дурочка принялась такую дрянь, как анальгин, глотать. А я со скандалом заставила вредину пить составленный мною мочегонный и понижающий давление чай. И что? Забыла она про боли! Но раз у нее сегодня давление подскочило, положу завтра в настой больше черноплодной рябины. Эта ягода – мощное средство от гипертонии. Ну, хватит о Галине! Пора нам всем отдохнуть.

Остаток вечера прошел спокойно. После того как Федя с Лялей уехали, мы с Костей и Аллой поиграли в скрэббл, выпили заваренного ею ромашкового чая и отправились спать.

Я приняла ванну и открыла банку с японским кремом. Внутри оказалась нежно-розовая, ничем не пахнущая субстанция. Аккуратно намазав ее на лицо, я уставилась в зеркало. Никаких непрятных ощущений не возникло, нигде не покалывало, не жгло, нос не чесался, глаза не слезились. Вот только средство оказалось «тяжелым» – не полностью впиталось в кожу, частично осталось на ней, превратилось в пленку. Мне очень не нравятся сыворотки, эмульсии и иже с ними, делающие лицо похожим на каток, поэтому я моментально захотела смыть крем. Но потом я все-таки решила лечь спать и посмотреть, что будет утром. Вдруг средство из Японии окажется на самом деле волшебным, как обещала хозяйка дачи, и от назревающего синяка под глазом ничего не останется.

В семь утра меня разбудило гневное цоканье. Я села на кровати и увидела в открытую балконную дверь белку, сидевшую на балюстраде. Зверек на кого-то злился – вспушил шкурку и грозил невидимому врагу. Я повернулась на другой бок, зевнула… но сон испарился без следа. Рука пошарила по тумбочке и привычно включила мобильный. Через секунду трубка принялась безостановочно попискивать, сообщая о водопаде эсэмэсок. Я схватила аппарат и начала читать сообщения. «Ты где?», «Есть новости, позвони», «Ответь, плиз», «Что случилось?», «Я волнуюсь», «Скорее соединись со мной», «Узнала интересное», «Вилка, ты жива?». Автором всех посланий была Тоня Грымова.

Я еще раз перечитала последнюю весточку: «Звякни срочно в любое время», покосилась на будильник и набрала номер.

– Ну, наконец-то! – вместо того чтобы поздороваться, зашумела Антонина. – Я чуть с ума не сошла, разыскивая тебя. Вчера звякнула, пошли гудки, потом ты отключилась от сети, и тишина. Мне чего только в голову не пришло! Знаешь анекдот? Дочь звонит матери и рыдает в трубку: «Муж не пришел ночевать, он завел любовницу». «Солнышко, – останавливает ее мамаша, – ну зачем сразу предполагать самое худшее? Вероятно, его машина сбила и скоро тебе из морга позвонят». Эй, ты со мной? Издай звук! Покрякай!

– Кря-кря, – ответила я. – Извини, похоже, в тот момент, когда ты мне звонила, я разговаривала с Клавдией Гавриловной, не хотела прерываться, вот и вырубила сотовый. А потом забыла его включить. Что случилось?

– Патологоанатом завершил вскрытие Елены, – отрапортовала Тоня.

Я вздрогнула. За вчерашний день я неожиданно узнала много негативной информации про Макееву, но все равно не очень-то приятно слышать об аутопсии женщины, которую я считала своей подругой.

– В принципе, ничего особенного, – вещала дальше Тоня, – ее задушили. Но вот синяки… Ты не поверишь!

– После беседы с матерью Елены никакие сведения о ней не покажутся мне сногсшибательными. Говори, – мрачно приказала я.

– Они фальшивые, – объявила Тоня.

– То есть? – не поняла я.

– Не настоящие! – воскликнула Грымова.

– Не может быть, – возразила я. – Когда Лена скинула кардиган и продемонстрировала кровоподтеки, я сидела очень близко. Синяки выглядели пугающе. Меня нелегко провести, я бы непременно заметила, что ссадины и темные пятна нарисованы. Елену реально избили. И еще порез!

– И как ты поступила, увидев следы побоев? – спросила моя напарница по расследованию.

– Предложила ей поехать на дачу, где сейчас отдыхаю, посоветовала прийти в себя и подумать о разводе, потому что нельзя жить с тем, кто поднимает на тебя руку. Хотя…

Я умолкла.

– Ага! Дошло! – возликовала собеседница. – На тот момент Елена давно разорвала отношения с Юрием. Так какого хрена она тебе на него жаловалась? Почему не сообщила правду про развод?

– Не знаю, – с трудом произнесла я.

– Ты ей говорила о своем романе с Константином? – не успокаивалась Антонина.

– Да, – призналась я. – Не видела необходимости скрывать наши отношения. Мы бывали вместе на разных мероприятиях, попадали в объективы папарацци, снимки публиковались в журналах. К чему таиться? Мы оба свободные люди.

– Фокин и Макеева встречались? – не унималась Тоня.

Мне пришлось снова ответить утвердительно. И Грымова мигом задала новый вопрос:

– Где и при каких обстоятельствах?

Я призадумалась.

– Пару месяцев мы с Ленкой не общались – я была плотно занята, не звонила ей. Потом Макеева сама прорезалась, начала расспрашивать про жизнь, позвала меня в кафе, и я ей рассказала о Константине, вскользь упомянув, что он бизнесмен, увлекается фотографией, участвует под псевдонимом Франклин в международных выставках.

– Ага… – протянула Тоня. – И о чем она попросила, узнав, что ты живешь не с бедным полицейским, а с очень богатым человеком?