Равель?

Да кому нужно все это быдло? Кто успел, тот успел, они и так дали Симону времени более чем достаточно. Хватит!

Умный человек в такой ситуации позаботится о себе, так Роман и поступит. А Торнейский пусть помирает! Не жалко!

Так что…

Спускаемся – и налево.

* * *

Рид ждал, пока обоз не пройдет мимо него.

Тихо-тихо, совсем неслышно, как призраки, крашенные в черный цвет телеги выскальзывали из лагеря. Хенрик Эльтц оказался мастером своего дела, нигде ничего не гремело, не шумело, не звякало… отлично!

Брат Воинственный, помоги! А нет, так я и к Восьмилапому обратиться не побрезгую, хоть где, да не откажут! Нам позарез нужно выскользнуть из окружения и оттянуть на себя врага. И мы это сделаем!

Коснуться образка на груди – и вперед. Только вперед.

Рид дождался последней телеги и присоединился к пехоте. Вот так, нога в ногу, тихо-тихо, оружие обмотано грязными тряпками – меньше шума будет, да и блеск ни к чему. И – вперед.

Ночь кричала совой, подтверждая, что дорога свободна. Молодец, Станс.

Какая там инстанция помогла, высшая или низшая – неизвестно, но отряд Рида выскользнул из окружения и направился в сторону Дорана.

Тревога поднялась, но спустя два часа. Когда какому-то избыточно бдительному степняку (конское копыто ему в… инициативу!) пришла в голову мысль проверить патрули.

Обнаружив дохлых часовых, степняк взвыл так, что услышала вся округа.

Услышал и Мурсун. Примчался как был, в одних шароварах, даже без сапог, по закону подлости вляпался в навоз (лошади, они так, где идут, там и идут), выругался и дал команду «на штурм».

Штурмовать оказалось некого.

Холм был пуст, разве что навоз остался, ну и так, по мелочи. Бинты, сломанные стрелы, затоптанные костры…

Кал-ран взвыл еще громче подчиненного, понимая, что с ним сделает каган.

И заорал собираться. Благо рассвет, не ночь-полночь. Срочно!!! Разослать отряды по следам, выяснить, куда он ушел, проследить, задержать!!!

Вот ведь гад!

Нет бы честно сдохнуть, а он? Одни проблемы!!!

Увы, одно дело сняться с места отрядом в триста человек, а другое – пять тысяч. Даже с большой убылью.

У Рида-то была регулярная армия, в которой люди понимали, что такое приказ и как его надо исполнять (молча и бегом!). Степняки этим похвастаться не могли, зато…

* * *

В войске не хватились ни Ифринского, ни его друзей. Не те величины.

Ну гвардейцы. И что? Не одни они гвардейцы, а под слоем грязи там уже всем плевать, пехотинец ты, нет, благородный, простолюдин… Да хоть Восьмилапый! Лишь бы оружие держать умел, а что восемь лап, так это и лучше, больше поместится.

Зато степняки…

Презрительно относиться к ним было большой ошибкой со стороны Ифринского. Пусть они моются не каждый день, ну так что? Где вы в степи много воды видели? Там это драгоценность.

Зато как они следы читают!

Вот и обнаружили, что примерно десять человек ушли в сторону…

А зачем?

Нельзя ли их догнать и это выяснить?

Как оказалось – можно.

Ифринский с приспешниками честно сопротивлялись, когда их настигли, и даже убили человек пятнадцать. А потом их просто повязали арканами и так, на арканах, потащили за лошадями.

Хоть так утешить кал-рана Мурсуна.

Надо сказать, они не прогадали.

* * *

Кал-ран Мурсун как раз орал на подчиненных, требуя собираться быстрее… ЕЩЕ БЫСТРЕЕ!!

СЕЙЧАС!!!

Но против такой радости не устоял.

– И кто это тут у нас?

Роман гордо сплюнул на землю, за что так же молча получил в печень от степняка, стоящего рядом, и скорчился в позе червяка-мученика. Эрон оказался умнее и строить из себя героя не стал. Бежали от степняков, не удалось, попали им в руки… что ж теперь?

Изворачиваться надо.

Жить хочется.

– Я – Эрон Шорский. Это мои друзья, Роман Ифринский, – кивок, – и Виктор Лейнский. Мы знатные люди, и наши семьи богаты. Вы можете получить много денег за нас.

Мурсун ощерился.

– Посмотрим, птичка. Но чтобы мы начали переговоры, чтобы остаться целым и уйти на своих ногах, ты мне сейчас споешь.

– О чем?

– Обо всем, птенчик. Обо всем. Сколько вас, откуда…

Эрон и не подумал запираться. Он у себя один, а голым задом в костер или мордой лица в клетку с крысами… неуютно как-то. Спасибо, наслушался рассказов о том, что степняки творят со своими пленниками, теории хватило.

Мужчина пел соловьем, рассказывая и про Рида, и про Доран. Единственное, о чем он умолчал, – про Равель и идущего на подмогу Иллойского. Не из героизма, а чтобы оставить себе шансы. Мало ли…

Его слова подтвердили сначала Роман, а потом и Виктор. Мурсун подумал немного…

Что ж, Доран – так Доран. Хотя по следам и так все понятно. Жаль, обогнать Торнейского по дорогам не получится – Интара, с-стерва.

В болотистой местности, с прихотливо извивающейся рекой, лучше всего было передвигаться по воде. А по дороге…

Можно. Только кругаля втрое дашь.

Рид шел прямо через лес, ну так у него людей меньше и животных. Проще пойти за ним и нагнать у Дорана.

А эти предатели…

Мурсун с удовольствием разорвал бы их конями, как положено в Степи. Собаке – собачья смерть, и простите, песики, что вас сравнили с такой мразью, как предатели. Останавливала нехватка времени – раз. Ну и…

Каган их догонит и будет весьма недоволен. Вот и предъявить ему пленников, пусть срывает зло на них. Все одно – не жалко.

Так что…

– В обоз их, и стеречь. Кагану покажем.

Кан-ары быстро сообразили, что происходит, и закивали.

Да. В обоз.

И беречь, беречь… во всяком случае – пока, в хозяйстве пригодятся. А потом как каган решит.

И – вперед!

Выступаем! Надо догнать Торнейского, пока нас каган не догнал! А то и пленники не помогут.

Матильда Домашкина

– Утро начинается, начинается-а-а-а-а-а…

Спать хотелось – зверски. В пожилом возрасте проблема уснуть, в молодом – проснуться. Но – чашка кофе, половина из которой выплеснулось на руку, потом одежда, потом массаж всего организма (особенно достается ногам в общественном транспорте), короткая пробежка до работы – и вуаля!