– Пойду, я с тобой пойду, куда хочешь. Ты хороший парень, Костя, – бормотал Анатолий, обнимая своего заботливого провожающего.

– Не-ет, ты телёнок ещё в таких делах, – покачал головой Чечень. – Можешь и дров наломать по неопытности…

Прощаясь у подъезда общежития, он продолжал гнуть свою философию:

– В чём жизнь заключается человеческая, знаешь ты, соловей андалузский? Весь мир бардак, все люди – соответственно… И отсюда вывод: человек человеку – волк. Один закон царствует на свете: обмани ближнего, ибо он тебя обманет и возрадуется… А живём только раз, – втолковывал Костя, – и нужно прожить так, чтоб было что вспомнить. Но для этого нужны деньги, много денег. А на нашей планете распределены они не совсем справедливо. Допустим, какая-то столетняя старуха имеет сто тысяч на книжке. Зачем ей столько? Да и праведно ли она их накопила? У неё нет родных, наверное. Сама она скоро загнётся. И пропадут денежки, в то время как мы, молодёжь, нуждаемся в них, как в воздухе. Вот и приходится исправлять такие ошибки распределения денег…

Костя Чечень ещё долго пытался развивать эту свою любимую тему, в конце концов заметив, что Толя слушает его совсем невнимательно и буквально засыпает на ногах, вздохнул с сожалением, открыл ему дверь в тамбур общежития и распрощался…

5.

Утром Толя проснулся с сильной головной болью. Голова была будто налита свинцом и, казалось, готова была расколоться на части. Он попробовал вспомнить, что же было прошедшей ночью, и напрасно: мозг ничего не соображал. Мысли расплывались как глина под сильным дождём. А на душе отложился осадок чего-то неприятного, угнетающего.

В этот день он не пошёл на работу, сказавшись больным. А немного отлежавшись, всё-таки восстановил в памяти, с большим трудом, правда, некоторые слова у подъезда общежития. Тот говорил про девочек, деньги и ещё какую-то старуху. Тут же, по совершенно непонятной ассоциации, из глубин памяти выплыл недавний рассказ Марьи Петровны, что вызвало новую волну беспокойства.

Целый день провёл Толя в своей комнате в одиночестве, размышляя над причинами своего собственного беспокойства, вызванного словами этих двух знакомых ему людей. И к вечеру уже принял окончательное решение немедленно навестить старушку. Так сказать, на всякий случай. И в ранних зимних сумерках ушёл из общежития, не дождавшись возвращения с работы Васи Волоков…

На автобусе Толя доехал до окраины и постучался в маленький синенький домик старушки. Та встретила его с распростёртыми объятиями как родного. Она засуетилась вокруг него, помогая раздеться, потом провела в комнату и усадила за стол, а сама шмыгнула на кухню.

Толя огляделся. Всё в этой комнатке было ему знакомо и в то же время непривычно. Маленькая гостиная сияла строгой чистотой. В переднем углу красовались иконы, масляно мерцали в свете лампадки лица святых – старушка была очень набожна. Мелко семеня натруженными к преклонным годам ножками, с кухни вышла Марья Петровна с самоваром. Толя проворно поднялся ей навстречу и помог водрузить солидно попыхивавший чайный агрегат на середину стола.

Как приятен бывает чай в зимние вечера, когда человек, намёрзшийся на улице, присаживается к такому самовару! Озябшими ладонями держит он горячий стакан в ажурном подстаканнике и чувствует, как по всему его телу плывёт благодатное тепло. Недавний озноб покидает тело человека, мелкими мурашками он ещё пробегает по спине, но после третьего или четвёртого стакана уже нет его и в помине. А каким уютным кажется стол, если украшен он весёлым самоваром и узорной вазочкой с аппетитным домашним смородиновым вареньем! Наполняется стакан за стаканом, млеет и добреет душа, а беседа течёт бесконечно, приятная, добродушная.

Не заметили, как время подкатило к полуночи, и разговор стал постепенно увядать. И настроение у Марьи Петровны заметно изменилось. Старушка становилась всё более и более рассеянной, вскакивала при каждом шорохе, прислушивалась к чему-то и отвечала Анатолию зачастую невпопад. Её тревога тут же передалась и ему самому. Толя тоже невольно прислушивался к шорохам на улице, ожидание чего-то неприятного, страшного угнетало его сознание. В мозгу всё чаще и чаще больно колотилась беспокойная мысль: «Придут или нет "ангелы"?» По выражению лица старушки замечал Толя, что ей не очень-то хотелось встречаться с «посланцами с того света» при свидетеле, каким оказался он сам, но её добрая мягкая душа не позволяла сказать об этом гостю. Сам же Анатолий твёрдо решил, что из этого синенького домика он не уйдёт до утра, не смотря ни на что.

И правда, примерно через полчаса после полуночи в дверь постучались. Старушка вздрогнула непроизвольно, по спине Анатолия пробежали холодные мурашки. «Пришли!» – мелькнуло в его мозгу. Как будто что-то оборвалось у него внутри – надвигалась неведомая опасность. Весь организм юноши приготовился к схватке, пусть там будут хоть все черти ада. Мышцы его сжались в тугой комок и напряглись, обострились все органы чувств.

Старушка медленно засеменила к двери и дрожащим голоском спросила:

– Кто там?

Ей ответил густой замогильный голос:

– Открывай, раба божия Мария! К тебе снова пришли посланцы святого угодника!

От звуков этого жутковатого голоса стало не по себе Анатолию, омерзительный страх закрадывался в душу. Пришлось призвать на помощь всё своё самообладание. «Бога нет, значит, нет ни чертей, ни ангелов», – старался убедить он самого себя, по крайней мере, как убеждали учителя в школе и устав комсомола. Но страх не проходил, а только ещё сильнее сжимал холодной лапой сердце. Толя встал в углу, прикрывшись портьерой, и стал ждать, что же дальше будет.

Старушка дрожащей рукой сбросила крючок, и в распахнувшуюся дверь тут же и мимо неё вместе с паром морозного воздуха ворвались три страшных чудовища и закружились по комнате с дикими воплями. Развевались чёрные мантии, а не белые, как рассказывала старушка, адские ухмылки искажали мерзкие лица, испещрённые чёрной краской, топорщились рожки в взлохмаченных волосах на голове.

Толя почувствовал, что у него обрывается сердце и падает куда-то вниз. «В пятки», – подумал он с нервной усмешкой и невольно попятился дальше в угол за портьеру.

Немного погодя он услышал ликующий и невероятно знакомый голос:

– Порядок, старая телега! – громыхал один из «бесов». Можешь надеяться, что твой дед не будет кипеть в смоле огненной!

Его слова потонули в дьявольском хохоте и визге, снова послышался громкий топот. «Костя!» – вдруг мелькнула ужасная мысль в голове Анатолия. «Его голос!»

Толя решительно откинул портьеру и шагнул на середину комнаты – троица «бесов» в крайнем недоумении попятилась от него к двери. В руках одного