– Почему вы рады, Пегги?

– В нем было что-то… трудно объяснить. Я думаю, что он участвовал в каком-то рэкете. Бывали случаи, когда мы ложились в постель, а тут звонил телефон, и он моментально бежал в офис. Фабрика была уже закрыта. Несколько раз я слышала, как он сердито кричал, а когда он поднимался наверх, у него было такое разъяренное лицо, и жестокое. И тогда он прогонял меня прочь. Ссылался на дела, а когда я один раз попробовала протестовать, он напугал меня своим злобным видом.

– Вы можете забыть его, Пегги. Он ушел из вашей жизни.

– Поэтому-то я и рада.

– Вы сказали, что думали, что он замешан в каком-то рэкете. Откуда такие мысли?

– Ну, не совсем же я идиотка! С какой стати ему будут звонить в два часа ночи, и он моментально прогоняет меня прочь, толкуя о делах? Ну, а потом грузовик, который приезжал где-то в три часа ночи.

– Что за грузовик?

Поколебавшись, она махнула рукой:

– Ну, теперь он умер… так что… Это случилось в то время, когда я была от него без ума. Наверное, я слишком много пила. Он явился вечером в ресторан в тот день, когда мы всегда встречались. Ох, Дирк, как я мечтала об этой ночи! О том, как он будет держать меня в своих объятиях и брать снова и снова… Меня сжигало неудовлетворенное желание… – Она посмотрела на меня: – Почему я это вам рассказываю?

– Говорят, что признание облегчает душу, – сказал я, ободряюще ей улыбаясь.

– Боже, вы вытянете информацию даже у устрицы!

Внезапно у нее изменилось выражение лица, и я переполошился, что что-то напортил:

– Пегги, это очень важно для меня. Расскажите мне про грузовик.

Она посмотрела на цветы на столе и взяла их в руки, погладила розы и сладко пахнувшие магнолии.

– Вы первый, кто подарил мне цветы.

– Еще будут дарить, вы же молоды!

Она положила цветы и стала перелистывать книжку.

– Пегги, – не выдержал я, – расскажите о грузовике!

– О'кей. Он вечером дал мне отставку, и я, очевидно от обиды, набралась до того, что совсем перестала соображать. Лежа в постели, я решила, что Гарри наверняка завел себе другую. Я должна была это выяснить. Я оделась и отправилась на фабрику. Время было за полночь, но ворота не были заперты. В его окнах горел свет. Наверное, вам меня не понять, но в этот момент я была как в бреду. Джин и ревность… Это было ужасно!

Она посмотрела на меня.

– Я вас понимаю.

Она пожала плечами:

– Даже не верится. Скажите… все, что угодно, но понять… Впрочем, дело не в этом… – Она мне улыбнулась. – Я часто задаю себе вопрос, можно ли понять другого человека.

– Если постараться, то можно, Пегги. – Единственное, что я мог ей сказать.

– Так или иначе, но я не сомневалась, что у него наверху какая-то женщина. Мне нужно было взглянуть на нее. Но, понимая, что я пьяна, я не хотела вдруг наброситься на них открыто. Да к тому же я начала бояться Гарри, хотя в постели он давал мне то, чего не мог дать ни один другой мужчина… Я пробралась за ряды бочек и стала ждать. Прождала три часа и постепенно стала трезветь. Внезапно я как бы взглянула на себя со стороны. Как я прячусь за зловонными бочками, ревность доводит меня до безумия, а по сути дела, глупо страдать из-за такого скота, как Гарри. Я уже было совсем собралась вернуться домой, как приехал грузовик. Шофер едва слышно посигналил, вышел из кабины и распахнул ворота. Впрочем, это, видимо, был не шофер, а второй тип, потому что грузовик въехал во двор и этот человек закрыл ворота… Было очень темно, я могла видеть только смутные очертания. Затем распахнулась дверь офиса, и вышел Гарри. При свете, падавшем из окон офиса, я узнала второго парня, который вылез из грузовика. – Она зябко передернула плечами. – Эти двое меня смертельно напугали… Негры. У одного были бусы, а на голове широкополая черная шляпа. Второй был одет в какой-то немыслимый жакет или куртку из облезлого меха. Мне они показались воплощением зла. Следом за Гарри они прошли в офис. Минут двадцать они таскали маленькие картонные коробки и складывали их в грузовик. Быстро они работали, но коробок было очень много. После того как все они были убраны, негры вернулись в офис. С того места, где я пряталась, мне было видно, что там творилось. Гарри дал им денег. После этого они уехали. Гарри запер ворота на замок и поднялся к себе в квартиру. А через несколько минут свет везде погас.

Пегги взяла в руки цветы и понюхала магнолии.

– Я почувствовала себя форменной дурой. Никакой женщины у Гарри не было, а я оказалась в ловушке. Поблуждав в темноте, я все же разыскала калитку в конце двора. Замок на ней поржавел, я смогла с ним справиться и побежала домой.

– Веселенькая ночка! – сказал я.

– Вот почему я уверена, что Гарри участвовал в каком-то рэкете. – Она посмотрела на меня. – Вы что-нибудь понимаете, Дирк?

– Ну, он уже умер, Пегги. Забудьте обо всем. Лучше расскажите о себе.

В течение последующего получаса я выслушал характерную исповедь молоденькой девушки, жаждущей найти человека, который по-настоящему ее полюбил бы, и с отчаяния бросившейся на шею уже немолодого развратника. Я давно уже научился быть сочувствующим слушателем. Ей необходимо было выговориться, а я говорил нужные вещи в нужное время.

Под конец она «стравила давление» и стала даже улыбаться.

– В жизни своей ни с кем так не говорила, как с вами, Дирк. Если я вам надоела, извините меня.

Я подмигнул ей:

– Все будет о'кей, Пегги. Конечно, вас еще ждут неприятные минуты, но вы со всем справитесь. Потолкуйте со старым Виллисом, на него можно вполне положиться. Он найдет покупателя на отель, а тем временем возвращайтесь туда и помогайте отцу.

– Спасибо вам, Дирк, за ваше отношение. Вы все понимаете.

На этом мы с ней расстались.

Теперь моя голова была полна той информацией, которой она меня снабдила.

Вернувшись в отель, я сообщил Бобу Вьету, что Пегги чувствует себя хорошо и завтра уже будет дома.

От этого известия он сразу приободрился.

Сытно пообедав густой похлебкой из рыбы, которую Абрахам именовал «чаудой», я поднялся к себе в комнату и смотрел по телевизору запутанный вестерн с бесконечными погонями и стрельбой. Он закончился в 22.45. Я запасся мощным фонариком, проверил пистолет и спустился в вестибюль.

Старый Абрахам безмятежно спал за столом администратора. Двое коммерсантов говорили о делах. Ни один из них не посмотрел в мою сторону, когда я выходил из отеля на пустынную улицу. В Сирле рано ложатся спать.

Офис шерифа был погружен во мрак. Несколько уличных фонарей бросали вокруг себя слабый свет, все остальное тонуло во мраке.

Избегая освещенных мест, я быстро добрался до лягушачьей фабрики, прошел вокруг высокой стены, пока не увидел калитку, о которой мне сказала Пегги. Остановившись, я прислушался. В Сирле стояла тишина, только с шоссе доносились едва слышные звуки проезжавшего транспорта. Вонь от бочек с лягушками густой пеленой висела в жарком влажном воздухе.