Андреас пользовался популярностью у женщин. Его романы и любовные похождения были темой разговоров среди студенческой богемы Западного Берлина. То, что в глазах другой женщины считалось бы изменой, для Элинор Мишель, придерживающейся «прогрессивных взглядов», было лишь простительным приключением. Она боготворила красавчика Баадера и потакала его выходкам. Так тянулось до тех пор, пока в доме Мишель не появилась молодая, но уже известная студенческая активистка Гудрун Энсслин. Ее бурный роман с Андреасом перешел все границы приличий. Любовные отношения развивались на глазах Элинор и в ее спальне. Терпению «слишком либеральной» хозяйки дома, к тому же полностью содержавшей обнаглевшего Андреаса, пришел конец, и она в решительной форме потребовала от любовников убираться.

Энсслин и Баадер решили переехать из Западного Берлина во Франкфурт-на-Майне, который в 1968 году являлся центром студенческих выступлений Западной Германии. Инициатором переезда стала Гудрун, которая рассчитывала продолжить учебу в университете Франкфурта, совмещая учебу с активной политической деятельностью. Гудрун была одаренной студенткой и смогла без особых затруднений добиться годовой стипендии, которая обеспечивала ей и Андреасу сносное существование.

Западную Германию лихорадило от постоянных студенческих беспорядков и ответного беспредела полиции. 2 июня 1967 года, во время многотысячной студенческой демонстрации протеста по поводу прибытия в Западный Берлин персидского шаха, переросшей в массовые беспорядки, выстрелом полицейского был убит 23-летний студент-теолог из Ганновера Бенно Онезорг (Benno Ohnesorg). Его похороны, прошедшие 9 июня 1967 года, вылились в самый крупный за всю историю Западной Германии студенческий марш протеста. Это было время быстрой радикализации студенческой среды и благодатная почва для различных провокаций. Казалось, стоит только начать, подтолкнуть возбужденные массы к активным действиям, и обрушится лавина, которая сметет буржуазный миропорядок.

Взгляды и энтузиазм Энсслин, разделяемые Баадером, быстро сделали молодых людей популярными. Не без успеха они пытались радикализировать студенческие выступления, придать им дополнительный динамизм. Но усилий молодых агитаторов оказалось недостаточно, довести своих сторонников до «точки кипения» не удавалось. На то были свои причины. Большая часть членов «Системы ПКО»[43]были готовы к уличным беспорядкам, забрасыванию полиции и официальных лиц яйцами и пакетами с кремом для пирожных (некоторые готовы были использовать бутылки и камни), но не разделяли экстремистский максимализм Энсслин, призывавшей к масштабным террористическим акциям. Студенты сознавали зависимость от общества, которое их призывали разрушить. Ответная реакция властей — роспуск студенческих объединений, отчисление из университета — была реальностью. К тому же многие из членов «Системы ПКО» пользовались льготными государственными и университетскими стипендиями, дававшими возможность получения высшего образования. Все это привело к расколу в левом студенческом движении между сторонниками умеренных форм протеста и небольшой группой экстремистов, объединившихся вокруг Гудрун Энсслин и Андреаса Баадера. Раскол подтолкнул Гудрун и Андреаса к принятию важного решения: чтобы «раскачать» инертное общество, необходимо провести действие, направленное на разрушение буржуазной собственности, показать пример. Важен в первую очередь не материальный ущерб (хоть и он имел значение), а общественный резонанс поступка. Важно также избежать человеческих жертв, будущие террористы не были пока к этому готовы.

Наиболее подходящей целью могли стать крупные магазины. Немалую роль в сделанном выборе сыграла брошюра Фрица Тойфеля и Рейнера Ланганса. Авторы утверждали, что поджоги магазинов являются лучшим способом расшевелить заплывшее жиром чувство сострадания европейского обывателя. По словам Андреаса Баадера, поджог крупных универмагов должен стать ответом на длительный государственный террор, преступную войну во Вьетнаме, а также акцией протеста «… против общества потребления, которое оболванивает сознание масс…».

Баадер планировал провести серию поджогов в Западном Берлине 2 апреля 1968 года в знак протеста против убийства Бенно Онезорга. Однако Энсслин настояла на том, чтобы первые террористические акты были осуществлены в «столице западногерманского капитала» — Франкфурте-на-Майне.

Накануне поджога Андреас Баадер, Гудрун Энсслин и третий член террористической группы, студент факультета искусства Торвальд Пролл, отправились в Мюнхен к другу Баадера актеру экспериментального театра Хорсту Зунлейну. Несколько дней они провели на квартире Зунлейна, заканчивая последние приготовления к реализации своего плана. 1 апреля 1968 года четверо поджигателей вернулись во Франкфурт в арендованном Зунлейном «фольксвагене». В багажнике машины лежало несколько самодельных зажигательных бомб, изготовленных из дорожного будильника, батарей, легковоспламеняемой смеси и взрывчатого вещества.

В первой половине дня 2 апреля 1968 года Баадер и Энсслин отправились в торговый центр города, чтобы наметить конкретные объекты нападения. Их внимание привлекли два крупных универмага: склад-магазин «Каухоф» и магазин женской верхней одежды «Шнейдер». Ближе к вечеру, перед закрытием, террористы пронесли в помещение магазинов две зажигательные бомбы. Одну Энсслин незаметно оставила на полке с одеждой, другую Баадер спрятал в деревянном шкафу мебельного магазина. Таймеры на взрывателях были установлены на 24.00, с тем чтобы избежать человеческих жертв в пустых помещениях.

За несколько минут до полуночи Гудрун Энсслин из уличного автомата позвонила в Немецкое агентство печати и взволнованным голосом заявила: «Горит магазин женской одежды „Шнейдер“ и склад-магазин „Каухоф“. Это политический акт возмездия…» Сразу после поджога террористы укрылись на квартире у знакомой, хотя особых причин для опасения не было. У полиции пока не было шансов — Гудрун и Аылреас еще не приобрели последующей «известности», а акцию, несмотря на отсутствие большого криминального опыта, они провели профессионально, не оставив ни единой улики.

Пожары полностью уничтожили магазины. Как и рассчитывали террористы, обошлось без человеческих жертв. Только в складе-магазине «Каухоф» от испуга и угарного дыма пострадал пожилой служащий. Материальный ушерб от поджогов был колоссальным. Страховые компании выплатили компенсацию в размере 282 339 марок в магазине женской одежды «Шнейдер» и 390 865 марок в складе-магазине «Каухоф».

Наиболее любимым местопребыванием Андреаса Баадера и Гудрун Энсслин был модный молодежный бар «Клуб Валтар», находившийся недалеко от здания франкфуртской оперы. Он был широко популярен не только среди западногерманских левых. Там можно было встретить членов ИРА, баскских сепаратистов ЭТА и даже палестинских экстремистов из террористических организаций ФАТХ и НФОП.[44]Бар любили посещать американка Анжела Девис и герой французских студенческих выступлений конца 60-х Красный Дени. Стены бара были увешаны портретами Мао Дзедуна, Фиделя Кастро, Че Гевары, Ленина, Троцкого, Маркса, Хо Ши Мина. Здесь велись ожесточенные политические дискуссии и завязывались полезные знакомства среди приверженцев левых движений. Здесь можно было проявить себя или просто покрасоваться перед единомышленниками. Естественно, что амбициозной паре нравилось это место. Единственное, чего не учли пока еще малоопытные Баадер и Энсслин, это наличие агентов и осведомителей среди завсегдатаев бара. А поджигателей буквально распирало чувство гордости, тем более что посетители не скрывали своего восторга, поджоги были основной темой разговоров. Народ в баре бурлил и поздравлял друг друга. Неудивительно, что крепко подвыпившая Энсслин расхвасталась и объявила, что поджог — ее рук дело.