Считаю минуты до приезда и обдумываю свою речь, но каждая моя фраза рушится, потому что я не знаю с чего начать.

Прохожу мимо секретарши Власова, она и не пытается меня остановить.

Не стучу, сразу же врываюсь и умоляю его с порога:

– Артем, – всхлипываю от горьких слез, смотрю в эти родные глаза утомленная своей реальностью, уставшая от этой борьбы, где нет выхода, – помоги мне. Помоги вернуть мою девочку. Он ее забрал. Он победил.

Мужчина сидит не шелохнувшись, замечаю под глазами у него темно-серые круги, словно он, как и я не спал несколько суток.

Сегодня он выглядит так, что я бы с трудом узнала в нем того самого мужчину, что всегда улыбается и шутит. Он суров и в какой-то степени жесток, но в его глазах тоска и сожаление.

Я знаю, что виновата перед ним.

Знаю, что вспылила и наговорила кучу гадостей, отвергла…, но я могла потерять самое важное в своей жизни, и как оказалось в итоге… потеряла все равно…

– А как же твои слова, Дина? В прошлый раз ты выразилась очень ясно. Ты просила уйти – я ушел.

– Артем сейчас не время. Юля в руках этого мерзавца, а ты должен помочь и не можешь отказать.

– С какой стати? Почему ты решила, что я должен тебе помогать? – сощуривает свои глаза, и я выдыхаю свою правду:

– Потому что Юля твоя дочь!…

Он смотрит на меня взглядом, который разгадать сложно, будто ребус, в котором нет ответа.

Верит или нет? Я не знаю.

Встает со своего кресла скривившись, так словно ему больно и тяжело.

– Артем?

– Тише Дина, помолчи немного.

Отходит к окну и опираясь на подоконник опускает голову вниз. Я слышу его громкое дыхание, сижу не шелохнувшись, просто жду.

– Возьми аптечку в ванной комнате, справа дверь и принеси мне обезболивающее, пару таблеток.

Хочу задать вопросы, потому что не понимаю, что случилось хочу помочь, поэтому делаю то, что он попросил.

Подхожу к нему и жду, когда он развернется, но так хочу его обнять. Чтобы он заключил меня в свои руки и сказал мне, что все будет хорошо.

Я не видела его давно, и понимаю, что не заслужила даже того, чтобы он со мной сейчас разговаривал.

Просить прощения я не могу, потому что мне стыдно и слова ничего не заменят, не помогут мне. Но я тут не ради себя, совсем нет.

– Спасибо, – берет из моих рук таблетки и стакан воды, быстро выпив отходит от меня к дивану, медленно на него садясь.

– Артем, что случилось?

– Так она моя? – игнорирует он мой вопрос и смотрит в глаза.

– Да, – кое-как проглатываю ком боли от того, что скрывала от него эту правду, что говорю ему лишь сейчас. – Мы можем сделать…

– Я не стану ничего делать, Дина. Я тебе верю.

От его слов становится тошно… от себя самой воротит.

Сейчас я четко понимаю, что просто не заслуживаю его и радуюсь, что у моей девочки такой отец.

– Я… прости меня…

– Потом. Мы поговорим потом с тобой об этом. Сейчас все разговоры о Юле.

– Хорошо, – понимаю, что не имею право на злость и обиду от его такого тона, я привыкла к другому Артему, но не смею ничего сказать – заслужила…

– Значит суд принял решение? – киваю, вспоминая слезы дочери, на мои накатываются новые, и я еле сдерживаю их. – Ничего, скоро сами позвонят.

– Кто? Я не понимаю.

– Если все выйдет, как надо, то ее уже скоро вернут тебе назад, если нет, то мы заберем ее сами. Сейчас мы не можем идти в лобовую.

– Но, как? Как ты… Боже, ты понимаешь… ты не знаешь, как она плакала, как хваталась за меня, когда ее выдирали из моих рук эти… эти… Они же просто забрали ее… Забрали. Я не могу сидеть, я должна ехать, – начинаю истерить, садясь на стул.

– Дина, – он чертыхается, но мне все равно что он хочет сказать.

Слышу, как он кряхтит, пока я вытираю лицо от слез, а после горячие ладони скользят по моей спине, и я, не сдержавшись подаюсь вперед и обнимаю его за талию.

На этот жест Артем, фактически вскрикивает и шипит, явно от боли.

Отодвигаюсь и резко хватаю его за рубашку, чтобы не отстранился и начинаю быстро расстегивать, под его «Не делай этого».

– Ты мне не скажешь, я знаю, поэтому посмотрю сама.

Оголяю его живот и вскрикиваю, увидев синие и фиолетовые круги. Расстегиваю пуговицы выше, там все тоже самое.

Ребра фактически выделены кровоподтеками на коже.

– Артем, – из глаз катятся слезы, а руки трясутся. – Боже мой, Артем… Прости-и-и меня, прошу прости… Это все я…

– Успокойся, Дина. У меня болит голова, – гладит по щеке и отходит к дивану, медленно ложится и закрывает глаза.

– Ты был в больнице?

– Нет. Потом схожу, сейчас не время.

Хотела накричать на него, обвинить в безответственности, но вместо этого, встала рядом с ним на колени, взяв за руку.

– Прошу, давай я вызову сюда врача, Владимира. Она хорошая, специалист тоже отменный.

Но ответом мне прозвучала тишина. Он уснул.

Села на свои ноги, склонив голову к его бедру.

– Прости меня. Ненавижу себя за все это. Ты не должен был пострадать. Никто не должен был. Словно проклятая несу всем только боль. Вот только взамен я не просила никогда и ничего, лишь немного покоя и счастья нам на двоих с малышкой. Прости.

Просидела еще немного, и пошла все-таки звонить Анне Борисовне.

Женщина приехала очень быстро, а Артем так крепко спал, что мы не стали его будить. Она осмотрела его как могла и сделала заключение, что на первый взгляд там вряд ли перелом ребер, но трещины возможно.

– Нужен рентген и УЗИ, думаю там и ушиб внутренних органов. Сильно избили. И думаю, не за один день. Скорее всего в течении какого-то времени. Есть синяки, которые уже отличаются цветом.

«Так вот почему никто не знал где он».

– Где же ты был? И что ты сделал? – шепчу свой вопрос оставшись с ним наедине.

Глава 26

Артем

Какова вероятность того, что тогда в клубе, красотка что сильно меня возбуждала и интриговала одним лишь движением тела в танце, может быть той самой, кто улыбался мне в камеру объектива полгода назад?

Что она, та самая, кто стала женой моего бывшего друга?

Что она… Просто она… просто Дина.

Ноль из ста, так бы я подумал