– Скажите, а это все покупается? – и обвела рукой пространство.

– Конечно, – улыбнулся он. – Это образцы. А когда человек определится, что именно ему надо, товар в течение дня привозят из Тарасова. Вас что-то еще интересует?

– Да. Где у вас продовольственный магазин? – спросила я. – Или какая-нибудь столовая? Кафе?

– У нас есть даже ресторан, но все сейчас закрыто – люди же на работе, – объяснил он.

– Потому и у вас так пусто? – догадалась я.

– Конечно, – подтвердил он и ответил уже по существу: – Большой продовольственный магазин у нас есть. Дойдете до здания администрации…

– Э нет, мне бы что-нибудь поближе, – попросила я.

– Ну, тогда чуть дальше, на нашей стороне, есть небольшой магазинчик, но там все есть, – объяснил он.

– Спасибо, удовольствуюсь небольшим, – сказала я и удивленно спросила: – А что, у вас нет безработицы? Вы сказали, что все закрыто, потому что люди на работе.

– Какая безработица? – рассмеялся он. – К нам и из соседних районов приезжают. Летом – на сельхозработы, а строители, те – круглый год.

«Чудны дела твои, господи!» – с недоумением думала я по дороге к продуктовому магазину. Войдя, чуть не задохнулась от аромата свежеиспеченного хлеба. Дух стоял, словами неописуемый! Народу в этом магазине было побольше, чем в универмаге, но толпы тоже не наблюдалось. Я изучила витрины и, присмотревшись, не то что удивилась – я обалдела! На всех стеклянных банках было написано: «Тепловский консервный завод». И сгущенка, и соки, и тушенка, и помидоры с огурцами, и компоты, и варенье, и самая разнообразная овощная икра были местного производства и стоили так дешево, что эта цифра не укладывалась у меня в голове. Молоко стоило десять рублей за литр, сметана со сливками – ненамного дороже, а сливочное масло цвета яичного желтка по сравнению с тарасовскими ценами отдавалось просто бесплатно.

Решив, что еще успею со всем этим разобраться, я подошла к уже освободившейся продавщице и попросила у нее городскую булку, которую моя бабушка почему-то всегда упорно называла французской, и поллитровую банку кабачковой икры – воспоминания детства меня явно одолели. Услышав сумму, я сначала подумала, что ослышалась, но, получив сдачу с десятки, постановила: больше ничему не удивляться, я явно попала в Зазеркалье, – и попросила продавщицу открыть банку. Где-нибудь за границей на меня посмотрели бы как на ненормальную, но наши продавщицы давно уже ничему не удивляются, поэтому женщина просто открыла банку консервным ножом и спросила:

– Ложку дать?

– Нет, – я помотала головой. – Я корочкой, так вкуснее.

– Вот и мои паршивцы так же любят, – улыбнулась она. – Молочка вам налить?

– Попозже, – пробулькала я с набитым ртом – вкуснятина была такая, что я слюной изошла от восторга.

Собрав остатки икры кусочком булки, я вздохнула и сказала:

– Как же давно я не ела ничего подобного!

– Так для себя же делаем, – тихонько рассмеялась продавщица, протягивая мне стакан молока.

Отпив немного, я недоуменно спросила:

– Это сливки?

– Это молоко у нас такое, – объяснила женщина.

– А сливки тогда какие? – удивилась я.

– Посмотрите, – предложила продавщица.

Перегнувшись через прилавок, я заглянула за него и увидела две большущие кастрюли. Черпаки неподвижно застыли на белой поверхности, даже не прогнув ее.

– Во второй кастрюле – сметана, – пояснила она.

– И это по такой мизерной цене?! – обалдела я.

– Так все из нашего района, – усмехнулась она. – Игорек-то перекупщиков всех давным-давно отсюда выгнал. Да так, что они к нам не суются больше! У нас не только хлеб и молоко с овощами свои, но и колбасы, и мясо! И комбинаты все снова работают! Он даже швейную фабрику опять запустил, – похвалилась она. – Ну и что, что там пока только постельное белье шьют? Зато при деле все! Зарплату получают! А он обещал чуть позже еще и цех по сборке мебели открыть! И детские сады с яслями у нас работают, и прачечные, и ателье с парикмахерскими!

– Это ваш мэр такой активный? – спросила я.

– А! – Она махнула рукой. – Наш глава администрации только и умеет, что речи говорить да ленточки разрезать! Не вмешивается ни во что, и слава богу!

– Так кто же у вас тут такой порядок навел? – полюбопытствовала я.

– Я же говорю – Игорек! Олежкин сын! – объяснила она.

Тут до меня начало что-то доходить, и я осторожно спросила:

– Вы случайно не о Маркине говорите?

– О ком же еще? – воскликнула она. – Конечно, о нем. Он как во второй раз из Чечни вернулся… Майором уже и Героем! – выразительно сказала продавщица. – Так его начальником милиции к нам сюда и поставили! Отец его, Олег Сергеевич… Ох, светлая ему память! – Она перекрестилась. – Тоже до самой своей смерти безвременной у нас начальником был.

– Погодите! Так это в его честь улица названа? – спросила я.

– Бывшая Ленина? Да! – подтвердила она. – Да как же было не назвать, когда он нам всем отцом родным был? А теперь Игорек его дело продолжает!

– При исполнении погиб? – уточнила я.

– Можно сказать и так, – вздохнула она. – Ночью соседка к нему постучалась – муж ее пьяный куражился над ней, вот она и попросила Маркина урезонить его. Олежка пошел, конечно, а мужик тот с пьяных глаз через дверь из обоих стволов в него и пальнул. Не спасли, – тоскливо сказала она. – А дурак этот, когда проспался и узнал, что натворил, взял и повесился. Только семье его все равно отсюда съехать пришлось, не простили им люди Олежкину смерть. Игорьку тогда двенадцать лет всего-то и было.

– И он решил пойти по стопам отца? – спросила я.

– Конечно, а особенно когда увидел, какого придурка нам сюда вместо Олежки назначили. Фу, даже вспомнить противно! – покривилась она. – Зато теперь мы живем как у Христа за пазухой! – радостно заявила она. – Даже лучше, чем при Олежке жили! Время сейчас другое, и возможности у Игорька – тоже!

– Сколько ему лет? – поинтересовалась я. – Такой молодой – и уже подполковник?

– Так ему же два раза досрочно очередное звание присваивали, а майора дали вместе со Звездой, – объяснила она.

Минуточку, раньше она сказала, что из Чечни Маркин вернулся Героем, значит…

– Так он – Герой России?! – ошалела я.

– А я так и сказала, – недоуменно уставилась она на меня.

– Видимо, я не сразу поняла, – извиняющимся тоном произнесла я. – Так почему же он здесь, а не в Тарасове? – удивилась я. – Ведь его наверняка туда на работу приглашали.

– Было дело, только отказался он и сюда попросился. Куда же он от родных мест поедет? Тут отец его работал, здесь и ему служить.