Сол пронзил Ника острым взглядом.

– Кожа повреждена?

Ник кивнул.

– Да.

Сол вздохнул.

– Проведаю его после восхода. Николас, если Мигель заразился, готовься: его родня, возможно, станет винить тебя.

Ник придержал при себе гневные возражения. Отец прав, для убитых горем родных неважно, что не по его вине землерылиха ударила Мигеля. Всему Племени известно, что Ник до сих пор ищет щенка и его поиски завели отряд в сторону от охотничьих угодий.

– Буду иметь в виду. Надо сидеть тихо и не высовываться.

Брови Сола насмешливо поползли вверх.

– Давно пора!

Ник, нахмурившись, взглянул на отца.

– Я редко кому доставляю неприятности.

Сол засмеялся чуть ехидней, чем хотелось бы Нику, но Ник все равно подхватил, радуясь, что смех хоть отчасти развеял холодок между ними.

– Пойдешь со мной встречать восход? – спросил Сол.

– Рад бы, но надо спешить к тому кусту остролиста и кого-то из Охотников прихватить.

– Тадеус и Одиссей – одна из лучших пар следопытов на моей памяти, – сказал Сол.

– Сказать по правде, не хотел бы я брать Тадеуса, – признался Ник. – Мне милее общество Дэвиса с Кэмероном.

– Они молоды, и опыта у них маловато.

– Помогут мне искать щенка, заодно и опыта прибавится.

– Позволь мне высказать соображение.

Ник кивком дал понять, что слушает.

– Думаю, я бы на твоем месте, если бы старший и более опытный Псобрат, такой как Тадеус… как бы сказать точнее… смотрел бы свысока на то, во что я глубоко верю… – Сол умолк, и Ник устало кивнул. – Да, я так и думал, что дело в этом. Давай представим, что мне выпал случай доказать этому гордецу свою правоту и его недальновидность – я бы воспользовался таким шансом и утер ему нос, напоказ всему Племени!

– Он от спеси того и гляди лопнет! И слышать не желает о том, что щенок жив – даже после того, как мы обнаружили след!

– Да, спеси Тадеусу не занимать, и язык у него злой, зато охотник он знатный – есть чем гордиться!

– И все-таки не люблю я его.

Сол усмехнулся.

– Предположим, я разрешу тебе взять Дэвиса с Кэмероном в помощь Тадеусу и Одиссею. Пускай учатся. И Племени это на пользу пойдет, и для тебя поиски станут приятнее. Согласен?

Ник вздохнул протяжно, облегченно:

– Согласен. – Он помолчал и, не в силах сдержаться, возбужденно заговорил: – Отец, ты никогда не думал, что закон, по которому без собаки-спутника нельзя быть Вожаком, несправедлив?

Брови Сола поползли вверх.

– О чем ты, Николас?

– Все Племя признает, что мама была лучшей резчицей за многие поколения.

– Да, верно, – отозвался Сол с задумчивой улыбкой. – К чему же ты клонишь, сын мой?

– И при этом она не могла зваться Мастером, потому что не имела собаки-спутника – при том что звания она была достойна и на самом деле исполняла обязанности Мастера всю свою взрослую жизнь.

– Так-то оно так, но…

– И ты только что назвал меня лучшим в Племени стрелком, хвалил за наблюдательность – и при этом я не могу вести Воинов, потому что ни одна собака до сих пор меня не выбрала. Где же тут смысл?

Отец долго всматривался в лицо Ника и наконец сказал:

– В том-то и горькая истина, Николас – если бы ты был избран, тебе открылся бы смысл, стоящий за нашими законами. Сын мой, ты подвергаешь сомнению принятые правила лишь потому, что у тебя нет спутника.

Ник, не отводя взгляда, ответил горько и обреченно:

– Может быть, ты и прав, отец. Но я смогу удостовериться в том, что ты сказал, только если буду избран. Хотя думаю, что ничего особенного не почувствую. Итак, если ты меня благословляешь, пойду разыщу Дэвиса с Кэмероном, скажу им, что нынче утром мы снова отправляемся к землерылам.

– Я тебя всегда благословляю, Николас, – сказал Сол. – И ценю твой острый пытливый ум – как ценила бы и твоя мать.

– Спасибо, отец.

Ник опустился перед Солом на колени. Жрец Солнца возложил одну руку на склоненную голову сына, а другую протянул в сторону окна, откуда проникало все больше и больше света.

– Благословляю тебя, Николас, сын Сола, да будет на тебе печать Солнца. Да пребудет с тобой тепло, сила и свет во всех испытаниях, и возвращайся домой до наступления тьмы.

Ник закрыл глаза, и солнечное тепло стало вливаться в него, но вместо щенка, которого он так жаждал отыскать, он видел перед собой лишь бледное заплаканное лицо Дженны.

Даже вновь очутившись в своей норе, под защитой ежевичника, за надежно запертой дверью, Мари с матерью сначала не говорили, а шептались, сдвинув головы. Хотя они мало знали о собаках и об их умении идти по следу, обе понимали: надо что-то предпринять, запутать следы Ригеля, чтобы Псобратьям, особенно тому, кого звали Ник, было трудно, а то и вовсе невозможно его отыскать.

– Хотела бы я знать, что могут учуять собаки, а что – нет, – вздохнула Леда.

– Если бы только у нас было время испытать Ригеля – выяснить, как сбить его со следа, – ответила Мари. – Но времени нет, мама. Мне нужно вернуться перед самым рассветом, когда тараканов уже точно не будет. – Мари вздрогнула и умолкла. Наверняка за волкопауками и за Псобратьями, совершившими кровавый набег, шли по пятам тараканы, ища, чьими останками поживиться.

– У тебя есть план, Мари?

– Есть одна идея. Я знаю, из-за чего бывает тяжело, даже невозможно, выследить оленя или кабана. Попробую воссоздать все то, что хоть раз портило охоту мне или тебе.

Леда задумчиво кивнула.

– Мысль интересная – может, и выйдет толк.

– Выйдет, как же иначе? А пока перекусим и вздремнем чуток. – Ригель так жался к Мари, что она едва не споткнулась о него, когда подкладывала в миски сытное рагу из кролика, которое таяло на глазах. За едой Мари пристально вглядывалась в лицо Леды, чья бледность ее тревожила. – Не ходи со мной. Останься здесь, мама, отдохни. А мы с Ригелем сами справимся. Мы мигом!

– Ни в коем случае. Мы обе позаботимся о безопасности Ригеля. Вместе.

Мари нехотя кивнула, подложила себе и Леде в миски еще рагу, а Ригелю – сырой крольчатины с зернами и травами, которую он предпочитал тушеной. Мари хоть и беспокоилась за мать, но все-таки нуждалась в ее помощи, иначе настырный Ник мог выследить Ригеля.

– Он так просто не сдастся. Что бы мы ни делали нынче утром, он будет и дальше искать мою овчарку, – сказала Мари.

Ригель заскулил, и Мари раскрыла объятия, чтобы подросший щенок устроился поуютнее у нее на коленях.