Удивительная штука – за то время, пока я успела сходить в туалет, умыться и обыскать труп, Акиро успел вымыться, поймать рыбу, выпотрошить ее и поставить жариться на костре. И это при том, что я не особо медлила.

– Ты меня пугаешь, – присаживаясь на поваленное бревно, нервно сказала я.

– Да, я монстр, – абсолютно спокойно заявил Чи.

Дальше мы ели.

Он быстро и жадно, я крайне осторожно и боясь напороться на кости. Причем не только рыбьи. После обнаружения трупа я нервно оглядывалась, подозревая… что тот труп тут явно не один. Шиноби с опознавательными знаками на рукавах одни не перемещаются. Это если бы никаких татуировок не было, тогда одиночка, а так…

– Ты не голодна? – внезапно спросил Адзауро.

– Нас приучают к тому, чтобы в экстремальных условиях мы могли обходиться без еды, – ответила, продолжая вынимать кости из рыбины.

Между тем младший господин вынул следующую рыбину из золы.

– К тому же я большую часть пути проспала, в отличие от тебя, – напомнила ему.

Странная усмешка и сообщение:

– Мы переночуем здесь.

– Я посижу на страже, все равно выспалась, – напомнила об очевидном.

Но один пугающий взгляд и едва я заткнулась, Адзауро в приказном тоне произнес:

– Ты будешь спать.

Я посмотрела на него и поняла, что боюсь. Спать с ним, быть с ним, просто сидеть рядом с ним. Собранный, думающий и заботливый – о таком мужчине можно было бы только мечтать, но его тяжелый темный немигающий взгляд… И я вдруг подумала – а если сейчас сюда нагрянет моя команда, что он сделает? Обрадуется и вернется домой?.. Что-то я сомневаюсь. И чем дольше он смотрит на меня, тем сильнее мои сомнения.

– Так что с твоей девственностью? – прекратив пугать меня взглядом и разворачивая рыбу из листьев, спросил Адзауро.

И вот любого другого я бы послала, а его… откровенно говоря побоялась.

– У нас, – принявшись за продолжение ужина, заговорил Акиро, – тоже есть категория женщин, продающих свою невинность. Ты их видела. Позавчера. В доме Увядших Лилий.

– Цветущих, – поправила я.

Адзауро лишь усмехнулся и вновь посмотрел на меня.

– Гейши обычно высоко оценивают девственность. Но даже будучи девственной, это уже гейша, Кей.

И сказано было так, что становилось ясно – шлюха, только планирующая продать себя, все равно уже шлюха. Я ощутила, как вспыхнули от негодования щеки, и я знала, что лучше бы промолчать, но молчать не стала.

– На таких планетах как Ятори, – начала, нервно извлекая кости из рыбы, – и на некоторых других, девственность ценится крайне высоко. А еще, очень-очень-очень высоко, на патриархальных планетах ценятся свободолюбивые девушки с Гаэры. Ведь таким как ты, Чи, очень нравится ломать тех, кто считает себя равной мужчине, не так ли?

Адзауро не став комментировать, спросил:

– И как все это связано с продажей твоей невинности?

Я отломала кусочек белого мяса, закинула в рот, медленно прожевала, и спросила:

– А на что ты поймал эту рыбу, Акиро?

– Руками, – спокойно, без тени бравады ответил он.

Так, значит не очень хороший пример, попробуем иначе:

– Ты знаком с принципом ловли рыбы на удочку?

И жующий Аздауро жевать перестал. Его глаза прищурились, и этот крайне умный социопат, мгновенно уловил фишку:

– Ты приманка, – произнес он.

Мило улыбнувшись, кивнула в ответ.

Акиро несколько минут сидел, молча глядя на меня странным, мало объяснимым взглядом, затем выдал:

– Неожиданно.

Помолчал некоторое время, затем вдруг задал неожиданный вопрос:

– И много среди вас девственниц?

Очаровательный у нас выходит разговор.

– Среди нас – нет, – ответила я, – среди S-класса и десанта полно.

– Почему? – ну я бы удивилась, если бы он не спросил.

Посидела, ковыряясь в своем ужине, пожала плечами и рассказала, что знаю:

– У десанта своеобразная подготовка, они в боевых условиях практически с детства, на стероидах лет с десяти, ну и так как там в основном идет развитие мозга и боевых навыков, на секс у них нет времени до двадцати пяти лет, то есть до пенсии.

– Пенсия в двадцать пять? – переспросил Чи.

Я кивнула, и пояснила:

– Десант прогоняют через систему обучения таким образом, чтобы на выходе они превосходили киборгов практически во всем. И они превосходят. И в физическом и в интеллектуальном планах. Что касается S-класса там изначально идет упор на обучение, и со второго курса времени на романтические отношения уже нет, так что не успел до окончания первого курса… ммм… потом уже не до этого.

Очень внимательно слушающий меня Адзауро, вдруг произнес:

– Ты говоришь о них, не как о союзниках. Это неочевидно, но проскальзывает – ты ненавидишь спецслужбы Гаэры, я прав?

Я отвернулась. Просто отвернулась и посмотрела на черный дым горящих торфяников, затмевающий заходящее солнце.

– Ну же? – надавил Акиро.

Я продолжала молчать. Просто молчать, потому что… а какое у меня может быть отношение к спецслужбам Гаэры, если я с вероятностью в сто процентов могу предсказать, что они убьют Исинхая. Рано или поздно. Они уже сейчас его убивают, и я иногда думаю – а что было бы, не люби он Киару МакЭдл?! Что было бы тогда? Каким бы он был? Как часто бы улыбался? Как много мог бы совершить, скольких еще спасти… Но тот, кто заменил мне даже не отца, а всю семью, сейчас медленно угасал, и от тоски, и от осознания, что он уже ничего не сможет сделать. Мы выбираем, нас выбирают… она сделала свой выбор, и он был не в пользу Исинхая.

– Так значит ты девственница, потому что готовилась стать наживкой для рабовладельцев? – спросил Чи.

Я посмотрела на него, сидящего от меня через костер, и поняла, что не хочу об этом думать. Не хочу… просто не хочу. Не хочу, потому что иначе придется признать, что я хотела быть идеальной дочерью для Исинхая. Идеальной… такой как Киран МакВаррас. Такой как Сейли Эринс для Багора. Хотела быть правильной, достойной гордости и восхищения, хотела, чтобы шеф был счастлив…

– Да, – ответила я Адзауро, – именно поэтому.

– Ты лжешь, – каким-то образом мгновенно определил он.

Я посмотрела в его пугающие темные глаза, и улыбнулась. Мы на болотах, у меня две капсулы с транквилизатором, Адзауро не спал двое суток… а значит действуем по следующему плану – связь с Исинхаем, капсула в тело монстра и просто немножко подождать, пока прилетит Слепой.

– Все мы немножко лжем, – уклончиво ответила Чи, – и чаще всего мы лжем сами себе.