половинкой своего сердца желает найти, той и находит: злой — злое, доброй — доброе. Не будет этому одержимому здесь чести, нет здесь того, что он ищет. Эх! Прибавились б они все к нашим костям!

— Нет… Этого не допустят!

— Кто же?

— Ты знаешь…

— Но ведь бывали времена, когда допускали…

— На то была воля Иисуса Назорянина.

— Везде Он… Я не смогла даже вынести и слабого оттенка Его света на сороковой день после своей гибели…

— И не сможешь, и молиться Ему о тебе некому… Будь они все прокляты!

Третья пара (мужчина, затем женщина):

— Как мне надоело в этой клетке! Я не верил ни в Бога, ни в сатану, а эти…

— Ты же знаешь старика — он живет пред очами Божиими, ему все нипочем, и у него только один страх — упокоиться без покаяния…

— Так он и так всегда в покаянии…

— Господь любит его…

— Да, но он ищет замену…

— Как было просто жить, не зная Бога…

— Лучше было прожить сложнее совсем недолго — жизнь искорка…, чем сейчас и теперь всегда вот так в отчаянии: как ты не знал Бога, так и тебя теперь знать не хочет, хотя и видел! Постоянные скорби и жажда не утоляемая!

— Мы хоть не верили, а этот-то «темный», служит «падшему»!

— Хм… Не веря и, мы так же служили! Недалеко мы от него. Но он хоть болен, а мы то здоровы были, а теперь единственная возможность отвлечения от страданий, вот эти вот минуты здесь… Смотри-ка, перепугался-то только один, а этим двоим хоть бы что…

— Старик нас знает и слышит, а вот почему этот на нас так смотрит?…

— Какая разница, на все воля Господа? Был бы слышащий, попросил бы помолиться…

— Ты и помолиться? Хеее… хе хе хе! Может ты и прав — в этом, может быть и облегчение для нас… — ведь все, что нам нужно, что бы кто-то помолился за нас!..

— При жизни нужно было молиться… Если бы не делали другим, чего не хотели себе, может быть и милость нас не обошла стороной и без молитвы…

— Что бы каяться, нужно рассмотреть в себе, в чем именно… А так как ты говоришь, не каждый верующий в Христа поступал…

— Но ведь и мы в скорби сейчас, поскольку уже по грехам своим сами иной участи для себя выбрать не можем!..

Олег не сразу понял, о ком в каких случаях конкретно говорили эти пары. Ясность была только в отношении старца, после чего подозрения пропали во всем, что он рассказывал. Проводнику не понравилось, что кого-то из них называли «тьмой», но очень быстрое прояснение адресности этого обстоятельства, навело его мысли на объяснения такого определения в отношении Смысловского. Он сравнил с собой, вспомнил, что он сам не безгрешен, да и сам Роман сказал, что мать, возможно, направляла его сюда, ради спасения его же души — не сам ли он предположил, мол, что бы увидеть мерзость своей души, и узнать, что и как исправить. Да, настоящие хорошие люди умеют отшвыривать в сторону грязные подозрения, и искать хорошее, даже в очевидных мерзавцев — как вы меряете, так и вам отмерено будет!

Задай себе вопрос, дорогой читатель: «А чтобы изменилось, познай Олег прямо сейчас всю адскую жуткость планов этого человека? Пока ничего не начинает воплощаться, ничего и не считается доказанным, а потому остаётся все равно недосягаемым для сопротивления, поскольку, и представить подобную возможность нормальному человеку сложно…

«Какое же чудное это место! Видится такое и совсем не страшно!» — как только он это подумал, Роман открыл глаза, совсем не по-доброму сверкнувшие, и вперился взглядом в только разговаривавших. Демон, внутри него не мог проникнуть в мысли Олега, но он испытал воспроизведенное давление этих трех речей, очевидно повлиявших на Смысловского. Они и злой дух, и охваченный им человек, видели души, и слышали их разговоры, несколько отличающиеся от предназначенного для Олега тем, что конкретики в ожидаемой его вечной участи было больше и она была страшная своей объективностью.

Но если демон знал об этом, существовал в этом, не имел сомнений ни в одном сказанном слове, в Боге, Страшном Суде, гибели души и надо признаться, был испуган возможностью потерять свое влияние, то человек, лишь немного вздрогнул от ненадолго пришедшего понимания грозящего в вечности, но больше испугался потерять поддержку своего нынешнего сюзерена, поскольку с самой юности привык к ней, наработал навык зависимости от него, а потому уже долго отталкивался именно от этого, загрубил свою восприимчивость к любому добру, противился ему, не понимал, стал чуждым и даже лишним.

Читателю прекрасно известно о разности и непохожести людей, окружающих его настолько, что некоторые их свойства не поддаются ни пониманию и принятию. Есть среди них и такие, вызывающие открытую неприязнь и даже невозможность находиться с ними в одном помещении. Больные или находящиеся в признанной психиатрической норме, крайности наших характеристики могут быть настолько полярны, насколько несовместимы два магнита заряженные «плюсом» и «минусом», отталкивающие друг друга.

Но тут я затронул только человеческих характер, основа же происходящего со Смысловским, как ты понял, дорогой друг, лежит гораздо глубже, и что бы понять это, необходимо принять очевидность существования души, как самостийной, самодостаточной, вечной категории, вместе с сознанием, составляющим частичку общего замысла Бога, Которого та же придется принять и осознать с полной серьезностью, как и падшего ангела, отталкивая его настойчивость и искушения от себя, с его солдатами воинствующих духов злобы, которых ждет в вечности незавидная скорбная участь, которую они очень хотят разделить, с как можно большим числом чад Божиих, склоненных к отказу от своего Создателя…

Видя, что с гробовщиком происходит, что-то неординарное, проводник, постарался отвлечь, а заодно попробовать выяснить, что у него на уме:

— Викторыч, ну че ты снова застыл, будто приведение увидел?… Перекрестись и дело с концом. Прочитай «Отче Наш», знаешь наизусть то? Давай вместе, точно поможет: «Отче Наш иже еси на Небеси, да светится Имя Твое, ад приедет Царствие Твое, да будет воля Твоя…» … — Он не успел продолжить, как соискатель жертвенника подскочил, будто ошпаренный и кинулся, сначала в сторону «трех пар», но испугавшись столкновения с ними, поменяв направление, убежал в другую сторону.

Все это время Никодим сидел, глядя в звездное небо, перебирая простые деревянные самодельные четки, но теперь, посмотрев на опешившего Олега, произнес:

— Толи еще будет… Ты давно его знаешь? Зачем он здесь?

— Да нет…, вот попросил провести… Жертвенник какой-то ищет, что ли… Мама, типа попросила…