— Живей! Держите её! Не выпускайте! — скомандовал старикашка.

И все четверо окружили её тесным кольцом. Джейн изо всех сил зажмурилась.

— Мэри Поппинс! — кричала она. Голос её эхом раздавался в каменных коридорах. — Мэри Поппинс!

Чья-то рука схватила её и потащила. Но Валентин, Вильям, Эверард и Кристина держали крепко…

— Хе-хе-хе! — каркал Прадедушка. — Хе-хе-хе!

И вдруг она почувствовала, что руки её врагов разжались.

Она ощутила, что её куда-то тащат… по ступенькам… по коридору… по сырой, покрытой чем-то шуршащим земле…

Голоса Прадедушки, Кристины и мальчиков замерли в отдалении.

Вот она ощутила на щеках солнечное тепло. Острые травинки резали её ноги…

И тут чьи-то руки стиснули её железной хваткой, подняли и понесли по воздуху.

— Помогите! — кричала Джейн, яростно извиваясь.

Она всеми силами старалась вырваться. Она не сдастся!

Она будет лягать, и лягать, и лягать, пока…

— Буду тебе очень признательна, если ты вспомнишь, — сказал хорошо знакомый голос над самым её ухом, — что это моя лучшая юбка и я собираюсь носить её всё лето.

Джейн открыла глаза — и встретилась с суровым взглядом знакомых синих глаз.

Да, это руки Мэри Поппинс держали её так крепко, и ноги, которые Джейн так яростно лягала, тоже принадлежали Мэри Поппинс.

— Ой, это вы! — пролепетала Джейн. — А я думала, вы меня не слышали! Я думала, мне придётся там навсегда остаться! Я думала…

— Некоторые люди, — сказала Мэри Поппинс, мягко опуская её на пол, — думают слишком много. Несомненно. Вытри лицо, пожалуйста.

Она подала Джейн свой носовой платок и начала накрывать к ужину.

Джейн наблюдала за ней, отирая слёзы большим голубым платком. Всё в комнате было так знакомо и привычно! И ободранный ковёр, и шкафчик с игрушками, и кресло Мэри Поппинс… И от этих знакомых вещей веяло таким уютом, теплом и покоем…

Мэри Поппинс хлопотала у стола; Джейн прислушивалась к знакомым звукам — и пережитый ужас уходил куда-то далеко-далеко!

Волна счастья нахлынула на неё.

«Не может быть, чтобы я была такая плохая, — сказала она про себя. — Это, конечно, был кто-то другой!»

И она стала размышлять о том, кто бы это мог быть…

* * *

— Да ведь этого не могло быть взаправду! — недоверчиво усмехнулся Майкл, когда немного спустя Джейн рассказала ему о своих приключениях. — Ты чересчур большая! Разве ты поместишься на Блюде!

Она на минутку задумалась. По совести сказать, она уже сама не очень верила в то, что рассказывала.

— Да, ты, наверно, прав, — сказала она. — Но тогда мне казалось, что всё это так и было.

— Ты просто всё придумала. Ты всегда думаешь, думаешь и всё выдумываешь из головы.

Майкл чувствовал своё превосходство: он-то вообще никогда не думал.

— Уж эти мне выдумки! — отодвинула их в сторону Мэри Поппинс, укладывая Близнецов. — А теперь, — сердито сказала она, когда Джон и Барби были уложены, — теперь, может быть, у меня будет минутка свободного времени.

Она отколола свою новую шляпку и швырнула её в картонку. Расстегнула цепочку и заботливо уложила в ящик медальон. Затем она сняла пальто, встряхнула его и повесила на крючок за дверью.

— А где же ваш новый шарф? — спросила Джейн. — Вы его потеряли?

— Что ты говоришь! — сказал Майкл. — Он был на ней, когда мы вернулись. Я видел.

Мэри Поппинс обернулась к ним.

— Будьте любезны заниматься своими делами, — сказала она раздражённо, — а со своими я сама справлюсь!

— Я ведь только хотела помочь, — начала Джейн.

— Спасибо, как-нибудь обойдусь, — фыркнула Мэри Поппинс.

Джейн сделала Майклу знак глазами. Но на этот раз ничего не заметил он. Он с изумлением смотрел на каминную полку.

— Что с тобой, Майкл?

— Выходит, что ты не выдумала! — шепнул он и показал пальцем на Блюдо.

Джейн пригляделась. Вон Блюдо: оно действительно треснуло. Вон луг, и трава, и опушка леса. И трое мальчиков играют в лошадки.

Но — что же это? — нога одного из мальчиков перевязана маленьким белым платочком. А на траве, словно оброненный кем-то в спешке, лежит шарф в красно-белую клетку. И на одном его конце виднеется метка с инициалами М. П.

— Значит, вот где она его потеряла! — сказал Майкл, многозначительно кивая. — Сказать ей, что мы его нашли?

Джейн оглянулась. Мэри Поппинс застёгивала свой передник с таким видом, как будто весь мир её смертельно обидел.

— Лучше не стоит, — сказала Джейн тихо. — Она, наверно, знает.

Джейн ещё минутку постояла, рассматривая разбитое блюдо, платок, завязанный узелком, и шарф.

И внезапно она сорвалась с места и кинулась обнимать накрахмаленный белый передник.

— Мэри Поппинс! — кричала она. — Мэри Поппинс! Я больше никогда не буду капризничать! Никогда!

Чуть заметная скептическая усмешка тронула уголки рта Мэри Поппинс.

— Гм! — сказала она, разглаживая свой передник.

И это было всё, что она сказала.

У Майкла был день рождения, а назавтра у него разболелись зубы. Он лежал в постели и стонал, косясь уголком глаза на Мэри Поппинс в надежде, что она обратит на него внимание.

А она сидела в старом кресле и прилежно перематывала шерсть. Джейн, присев на корточки, держала моток. Снизу, из сада, доносились крики Близнецов, игравших там под присмотром Элин. В детской было тихо и мирно. Клубок в руках Мэри Поппинс всё рос и рос. Часы самодовольно тикали, и этот звук чем-то напоминал кудахтанье курицы, которая только что снесла яйцо.

— Почему у меня болят зубы, а у Джейн нет? — хныкнул Майкл и плотнее обмотал щёку шарфом, который дала ему Мэри Поппинс.

— Потому что ты вчера съел слишком много сладкого, — безжалостно отвечала Мэри Поппинс.

— Да ведь у меня был день рождения! — возразил он.

— Это не значит, что надо забывать меру! Вот у меня не болят зубы после дня рождения!

Майкл поглядел на неё сердито. Порой ему хотелось, чтобы Мэри Поппинс не была таким безупречным совершенством. Но он никогда не осмеливался сказать об этом вслух.