Сердце стукнуло, замерло и застучало с удвоенной силой, Шерон застыла, не сводя глаз с лестницы. Прошло три долгих, тягучих минуты, но больше ничего услышать не удалось. Мрачный грязный дом, окутанный во все оттенки серого, словно бы насмехался над непрошеной гостьей. Если на втором этаже кто и есть, то он не спешит появляться.

Она быстро прикинула варианты, и по пальцам левой руки пробежали гневные белые искры. Шерон решила повременить с подъемом наверх, хотя не сомневалась, что там кто-то прячется, и предпочла следовать за игральными костями в сторону маяка. Она воткнула стальной стилос в щель между досками, легонько стукнула по нему ногтем. Сквозь серый металл проступил белый блеск, и через несколько мгновений стилос засиял снежным светом. Заблудившийся не пройдет дальше по коридору в комнаты, которые уже успела проверить девушка.

В переходе между домом и маяком хранили лук. Вязанки бледных проросших луковиц висели в прикрепленных к потолку мелкоячеистых рыбацких сетях, источая вокруг себя неприятный, застарелый запах и распространяя его по всему дому. Шерон постаралась миновать это место как можно быстрее.

На первом этаже маяка горел синий фонарь. Полукруглые стены, сваленные в дальней части помещения лопаты, кирки, какие-то железные воронки, перевернутая бочка из-под масла, низкий потолок и узкая винтовая лестница, уводящая вверх.

Кости, точно живые, одна за другой с нетерпением вскочили на первую ступеньку. Шерон вздохнула и поспешила за ними. Миновала первый виток лестницы, и сверху стало проникать пока еще бледное синеватое свечение. Где-то на середине пути кубики, подпрыгнув, сухо стукнулись друг о друга и остановились.

Она разочарованно поджала губы, разглядывая растекшееся по ступеням небольшое бурое пятно. Ее указатели говорили, что именно здесь кто-то умер.

Но тела не было. Заблудившийся ушел гулять в поисках живых.

Шерон обмакнула палец в жидкость, понюхала. Пятно не имело ничего общего с кровью. Вино. Смотритель маяка при жизни любил заложить за воротник. Вот и допился на свою беду. Наверное, спьяну не смог удержать равновесие и, покатившись по лестнице, свернул себе шею.

Она поискала глазами бутылку, но не нашла ее – видно, та упала вниз, – подобрала ставшие бесполезными костяшки, спрятала их в сумку и преодолела еще три витка до застекленной давно немытым стеклом круговой площадки.

Никого.

Лишь огромное синее пламя танцевало в отведенном для него месте, отражаясь во вращающихся зеркальных поверхностях и кристаллической линзе.

Маяк по возрасту не уступал Единому королевству, но до сих пор работал исправно – надо всего лишь наливать масла в емкость и поворачивать бронзовый ключ древнего, созданного волшебниками механизма.

Не удержавшись, всего лишь на мгновение Шерон подошла к окну и взглянула туда, куда падал медленно ползущий кобальтовый луч света. С высоты бушующее море казалось бескрайним, изменчивым, морщинистым синим полотном, находящимся в бесконечном движении. Корабль, налетевший на Акульи Зубы, уже давно исчез в пучине. Поежившись от увиденного, указывающая начала быстро спускаться. Она желала покончить со всем этим как можно скорее.

Задержав дыхание, девушка миновала луковое хранилище, оказалась в коридоре и тут же услышала из дальней комнаты первого этажа приглушенный вскрик, а затем сильный удар, словно что-то тяжелое с размаху врезалось в стену. Левая ладонь Шерон вспыхнула белым светом, пульсирующим в такт биению ее сердца.

Она не бросилась на звук сломя голову, но и медлить не стала. Толкнула дверь, чувствуя, как свет добрался до плеча, и видя, что к потолку воспаряют острозвездные искры, распространяя вокруг себя запах свежих апельсинов, таких редких в герцогстве Летос.

Заблудившийся оказался в комнате с едва горящим очагом. Та была самой дальней по коридору и самой просторной. Тварь пыталась прорваться в небольшую кладовку, где посчастливилось спрятаться жене смотрителя маяка. Дверь пока держалась, но доски уже трещали. Заблудившийся атаковал преграду молча, кидаясь на нее с разбегу, словно рыба, которая пытается выброситься на берег.

Ни звука, ни хрипа, ни стона. Не в правилах потерянных душ разговаривать с живыми. Шерон вошла настолько тихо, что он ее не услышал, слишком занятый попыткой добыть себе живую плоть.

– Отстань от нее! – сказала девушка.

Он тут же проворно обернулся на звук, разом забыв о спрятавшейся жертве.

Раньше это действительно был Уве.

Внешне он выглядел точно так же, как и при жизни. Сухой, сгорбленный, в неряшливой одежде, с красным от вечного пьянства, неприятным лицом, он не вызвал бы ни у кого опасений, если бы не зубы и глаза.

Первые больше не были человеческими, каждый из них напоминал волчий клык. Большие, с половину мизинца Шерон, желтые и изогнутые, они едва помещались во рту. Девушка знала, на что способны такие вот зубки, и видела, как они могут вырывать целые куски плоти из живых людей.

Что касается глаз, то их и вовсе не было. Глазницы заблудившихся пусты. Именно поэтому заключенные в мертвые тела озлобленные души не могут найти дорогу на ту сторону.

Он оскалился, чувствуя свет, исходящий от указывающей, но не смог сдержать своей ненависти и жажды крови. Бросился к ней с невиданным проворством, а затем взвился в воздух в длинном прыжке. С левой руки Шерон сорвался сгусток света, ударил противника в лицо, и тот, будто врезавшись в невидимую стену, рухнул на пол. Попытался встать, обратив к ней безглазое лицо, словно пытаясь запомнить, и рассыпался на миллиард белых искорок, оставив после себя только память. Спустя несколько недолгих секунд искры остыли и превратились в ничто. Душа заблудившегося нашла дорогу на ту сторону.

Указывающая, подойдя к кладовке, услышала сдавленные рыдания.

– Нора, это Шерон. Открой, пожалуйста.

Тишина.

– Нора, он ушел и никому больше не причинит вреда.

Послышался звук отодвигаемой мебели, и дверь с потрескавшимися досками приоткрылась всего лишь на дюйм. В следующее мгновение рыдающая от пережитого жена смотрителя маяка оказалась в объятиях Шерон. Указывающая гладила перепуганную женщину по голове, словно она была маленьким ребенком, а не той противной теткой, когда-то гонявшей мокрой тряпкой ее и других детей, чтобы не играли возле ее дома.

– Все хорошо. Все хорошо, слышишь? Опасность миновала.

Нора сотрясалась от плача.

Шерон говорила с ней так же, как с Найли, чтобы хоть как-то успокоить, но вдруг осеклась, не закончив предложение. Ей показалось, что все у нее внутри все начало покрываться льдом.

Угли в очаге продолжали мерцать синим.

– Кто еще был в доме кроме вас? – Голос у нее стал резким, взгляд метался по разом ставшему зловещим помещению.

Темный стол, сдвинутый шкаф, за которым мрак был особенно густым, раскрытая дверь в кладовку.

– Что? – Нора подняла заплаканное лицо.